Перебежчик

Мы вышли в город, нашли нужный дом. Я отдала повестку уже немолодому местному жителю по фамилии Полозов. Ему предписывалось немедленно явиться в лагерную комендатуру для допроса. Он посмотрел на немца, потом на меня, собрался, и мы пошли. Полозов сильно хромал, и идти ему было довольно тяжело.

Когда мы вошли на территорию лагеря, я увидела, что там, на бывшем плацу для строевых занятий, стояла виселица, только что сколоченная. Полицаи схватили Полозова и подвели к ней.

Рядом с виселицей стоял пожилой офицер.

Он посмотрел на Полозова и спросил:

«Узнаешь меня, комиссар?»

«А-а, ваше благородие, — посмотрев на офицера, произнес Полозов. — Теперь вы, стало быть, германцам прислуживать изволите?»

«Я готов прислуживать хоть самому черту, — ответил пожилой офицер. — Только бы очистить мою родную землю от таких мерзавцев, как ты».

«Нет здесь никакой твоей земли, — сказал Полозов и сплюнул. — А германцев мы скоро выгоним с моей Родины».

«Ты этого уже не увидишь», — заключил пожилой офицер и кивнул полицаям.

Те подвели Полозова к виселице, поставили его на табурет, накинули ему на шею петлю.

«Ничего не хочешь сказать напоследок, комиссар?» — спросил пожилой офицер.

«А пошел ты…» — ответил Полозов.

«Да нет, это ты пошел… куда повыше», — сказал офицер и самолично выбил табурет из-под ног Полозова.

Я отвернулась, так как не могла на это смотреть.

К нам подошли комендант Генрих Штайн и старший лагерный офицер Хеллер.

«Спасибо вам за то, что помогли выявить врага-коммуниста», — сказал мне комендант Штайн.

«Я не помогала выявлять, — ответила я. — Я только передала ему вашу повестку».

«Не стоит умалять вашего участия в поимке опасного врага, — не согласился со мной комендант Штайн. — Весь город видел, как вы вели этого Полозова к нам, после чего он был повешен. А до этого именно вы составляли список заключенных, подлежащих расстрелу».

«Но я же не знала ничего этого», — сказала я.

«Знали вы или нет — это уже не имеет никакого значения, — с усмешкой проговорил Генрих Штайн. — Никто не поверит, что вы не наша сотрудница, исполняющая наши поручения, которые на первый взгляд казались ей вполне невинными».

Вот тогда я и поняла, что опутана прочной паутиной, стала предательницей и дороги назад у меня уже нет. — Стефания Слободяник замолчала.

Первым паузу нарушил младший лейтенант Ивашов.

— И вы стали уже сознательно работать на немцев, так? — спросил он.

— Да. К тому времени мне уже некуда было деваться.

— Какие они давали вам задания?

— В основном разведывательного характера.

— А точнее?

— Я опять должна была под видом беженки ходить по селам и выявлять людей, ненавидящих немцев. Мне надо было установить, каким образом они связываются с партизанскими отрядами, чтобы потом узнать и про места их базирования, — последовал ответ.

— И как, успешно? — не без злобного чувства задал вопрос оперуполномоченный полковой контрразведки СМЕРШ младший лейтенант Ивашов.

— Да, — просто ответила женщина. — Мной было выявлено местонахождение двух небольших партизанских отрядов.

— Они были уничтожены? — спросил Егор Ивашов, и его взгляд уперся в лоб Стефании Слободяник.

— Я этого не знаю. В мою задачу входило только найти те места, где базировались отряды, — проговорила женщина совершенно безучастно.

Младший лейтенант хорошо видел, что Стефанию ничуть не интересуют те чужие жизни, которые оборвались по ее вине. А может, она гнала такие мысли прочь, не желала досаждать себе скверными воспоминаниями.

— Кто работал с вами уже как с агентом немецкой разведки? — спросил Ивашов.

Ему с большим трудом удавалось не поменять тон разговора на иной, куда более жесткий. Перед ним сидел враг. Пусть даже это была женщина, но младший лейтенант контрразведки СМЕРШ не испытывал никакого сочувствия к этой особе. Не было для нее и прощения.

— Тот самый пожилой офицер, которого я видела в лагере военнопленных, — ответила Стефания Слободяник.

— Как его звали?

— Я не знаю. Подчиненные называли его господином ротмистром.

— Вы знаете, к какому подразделению немецкой разведки он был приписан?

— Нет, не знаю.

— Кто еще с вами работал? — спросил опер-уполномоченный полковой контрразведки и в упор посмотрел на женщину.

— Еще один русский, помоложе, — ответила она.

— Как его звали?

— Олег Павлович. Но это не было его настоящее имя, — сказала Стефания Слободяник.

— Он был военный, штатский? — поинтересовался Ивашов.

— Не знаю, — ответила Слободяник. — Он ходил в костюме в полоску. Я никогда не видела его в военной форме.

— Чем этот Олег Павлович с вами занимался?

— Он учил меня разбираться в оружии, топографических картах и еще ориентированию на местности.

— Ясно, — протянул младший лейтенант Ивашов и осведомился: — Каким было ваше последнее задание?

— Разведать, где в районе села Терешковка находятся передовые позиции Красной армии, какая у них имеется техника, и что за оборонительные сооружения они строят.