Перебежчики из разведки. Изменившие ход «холодной войны»

Он пробыл там пять лет под дипломатическим прикрытием, разрабатывая французских ученых и промышленников, у которых мог получить информацию или, если возможно, образцы продукции. Контактом с таким потенциалом был один французский бизнесмен, занимавший видную позицию на предприятии французской электронной промышленности – ключевом объекте советского проникновения. «Фэрвел» оформил свою связь как перспективную письмом в Москву. Если забыть про профессиональную сторону, у «Фэрвела» установились добрые отношения со своей «разработкой». Эти отношения стали совсем близкими, после того как «Фэрвел», находясь в пьяном виде за рулем, как-то ночью разбил свою машину на парижской улице. Он знал, что его за это ждут большие неприятности, если об этом узнает его здешний начальник. В состоянии крайнего расстройства он обратился за помощью к бизнесмену. Этот джентльмен то ли по доброте, то ли по расчету оплатил полный ремонт машины и, более того, сделал так, чтобы машину отремонтировали в считаные часы. Когда «Фэрвел» увидел свой воскресший автомобиль, то, по словам бизнесмена, у него появились слезы благодарности и он буквально упал на колени перед своим благотворителем. Начало его истории как шпиона Запада, хотя она и началась, по существу, через несколько лет, может быть датировано этим моментом.

В 1970 году «Фэрвел» с сожалением уехал из Парижа, сохранив о нем множество теплых воспоминаний. Его друг и спаситель (ему потом предстоит съездить в Россию по делам не менее сотни раз) имел естественные рабочие отношения с французскими спецслужбами, которые взяли на учет русского как долговременную перспективную связь. «Фэрвел», со своей стороны, вполне мог допустить, что его французский друг работает на спецслужбы своей страны, хотя и зарегистрировал его как важный источник технический информации для Москвы. Это может показаться сложным уравнением, но весьма распространенным в алгебре шпионажа. Основополагающими здесь были дружеские отношения, сложившиеся между двумя людьми, закрепленные со стороны «Фэрвела» долгом признательности.

В течение десяти последующих лет французские спецслужбы проявляли примерную профессиональную выдержку, заботясь лишь о сохранении контакта. Во время своих визитов в Москву бизнесмен периодически встречался со своим советским другом, но это были контакты на личном уровне, без каких бы то ни было оперативных дел. В Париже решили играть в долгую игру, надеясь, что в один прекрасный день «Фэрвел» сам сделает нужный шаг. В конце 1980 года выдержка французов была вознаграждена. Бизнесмен получил в Париже письмо от «Фэрвела» и устное послание. Ни там, ни там не было никаких предложений о прямой работе на Францию, а попросту содержалась просьба о новой встрече в Москве. Французским спецслужбам хватило этого намека. С этого времени дело «Фэрвела» вступает в активную фазу.

Операция оказалась оригинальной в том смысле, что её вела в течение всего времени, сколько она длилась, ДСТ (контрразведка). Во время работы во Франции русский автоматически подпадал под её наблюдение. После отъезда, когда контроль над ним должен был бы осуществляться в Москве, его, казалось бы, следовало передать коллегам (и злейшим конкурентам) из СЕДЕК (разведки). Директор ДСТ Марсель Шале и новый министр внутренних дел Гастон Деферр поставили вопрос перед президентом Миттераном, который пришел на смену Валери Жискар д’Эстену летом 1981 года. «Раз дело идет, пусть и идет по-старому», – лаконично ответил Миттеран. Таким образом только что пришедшие к власти социалисты показали, что они понимают потенциальную значимость дела для интересов Франции и Запада в целом.

К лету 1981 года дело «Фэрвела» шло не просто хорошо, а замечательно. Но Раймон Нар, который, как глава советского отдела контрразведки, который должен был вести это дело, встретился с трудностями. Требовалось организовать связь и руководство «Фэрвелом» на чужой территории – в Москве. Операция требовала импровизации и привыкания к новым условиям. Она принесла великолепные результаты, но ставила порой перед такими сложными задачами, преодолевать которые удавалось только благодаря холодным нервам и галльской удали.

Первым из возникших вопросов было – как отнестись к настойчивому приглашению «Фэрвела» на встречу. Сам бизнесмен не мог немедленно выехать в Москву, но к этому времени у его фирмы появился постоянный офис в советской столице, и его возглавлял в качестве представителя другой француз. И первые шаги было решено сделать через него. Этот представитель был кавалером ордена Почетного Легиона и, когда его пригласили в Париж и изложили суть дела, счел своим патриотическим долгом участвовать в деле, хотя это было и небезопасно для него как для лица, не имеющего дипломатического иммунитета. Ему рассказали о «Фэрвеле», обучили основным приемам шпионского искусства и после этих молниеносных курсов сроком менее чем в неделю отправили обратно в Москву. Редко когда такую крупную разведывательную операцию подвешивали на такой тонкой нити.