Перебежчики. Заочно расстреляны

Помимо раскрытия агентуры, Гордиевский регулярно снабжал СИС информацией политического и военного характера. В частности, он передал англичанам собранные копенгагенской резидентурой КГБ разведданные по Северной Корее, касавшиеся планов Ким Ир Сена, нацеленных на дестабилизацию ситуации в Южной Корее любыми способами и средствами, включая покушения на ее политических лидеров. Ценность них сведений объяснялась чрезвычайной затрудненностью их сбора на территории Северной Кореи из-за высокой активности контрразведки. О западных спецслужбах и говорить не приходится. Копенгагенская же резидентура КГБ была самой удачливой в сборе сведений о Пхеньяне: за 1976 год резидентура направила в Москву семнадцать докладов, из которых три были рассмотрены в Политбюро ЦК КПСС. Не меньшее значение имели переданные Гордиевским в 1977 году материалы о предпринятой управлением «А» ПГУ (активные мероприятия) акции по обвинению США в нарушении прав человека. Копенгагенская резидентура, согласно указаниям Центра, убедила ряд датских либеральных политиков направить жене президента США Розалин Картер письма, с выражением протеста по поводу нарушения прав человека.

В 1978 году Гордиевский был отозван в Москву, а вскоре переключен на английское направление 3-го отдела. В 1980 году он участвовал в написании внутренней истории ПГУ (раздел об операциях в Великобритании, Ирландии, скандинавских странах и в австралийско-азиатском регионе). Он получил уникальную возможность пользоваться архивами ПГУ и беседовать со многими сотрудниками, работавшими ранее в этих районах мира. Кроме того, Гордиевскому покровительствовал Виктор Федорович Грушко, заместитель начальника ПГУ, курировавший европейское направление. В результате, по словам самого Гордиевского, он выявил агента КГБ, скрывавшегося под псевдонимом ЭЛЛИ, о котором в 1945 году говорил Гузенко. Им оказался Леонард Генри Лонг по кличке ЛЕО, завербованный членом кембриджской «пятерки» Э. Блантом в мае 1937 года. Что же касается так называемого «пятого» члена кембриджской «пятерки», то Гордиевский не сомневался, что им является Джон Кернкросс, также завербованный Блантом в 1935 году, и в годы Второй мировой войны служивший в МИД.

К тому же времени относится и развод Гордиевского с первой женой, также работавшей в КГБ, и женитьба на дочери сотрудника КГБ Лейле Алиевой, с которой он познакомился в Копенгагене, где она работала машинисткой в датском филиале Всемирной организации здравоохранения. Развод в силу сложившейся в СССР практики не мог не сказаться на его дальнейшей карьере, и некоторое время судьба Гордиевского как агента СИС висела на волоске: после развода его вполне могли перевести в учебное заведение или в областное управление. Но он удержался в ПГУ, а его дальнейшему служебному росту помогли англичане, которые не давали визы сотрудникам 3 отдела, выезжавшим в Лондон. Гордиевский же, на удивление всех в отделе, визу получил, что объясняли тем, что, работая в Дании, он не был «засвечен» англичанами.

В июне 1982 года Гордиевский отправляется в Лондон заместителем резидента под дипломатическим прикрытием советника посольства. Перед отъездом он был основательно проинструктирован по поводу основных направлений новой долгосрочной операции ПГУ КГБ, проводимой совместно с ГРУ, под названием РЯН (ракетно-ядерное нападение). Главной задачей операции было обнаружение проводимой странами НАТО подготовки к внезапному ракетно-ядерному нападению на СССР. Лучшим способом сбора разведданных по этому вопросу по-прежнему оставалась агентурная работа. Но, помимо этого, немаловажную роль играл сбор сопутствующей информации: наращивание запасов донорской крови и продовольствия, вопросы, обсуждаемые в правительственных комитетах, передвижения важных чиновников, количество светящихся за полночь окон в правительственных зданиях и т. п. Однако, по словам Гордиевского, оперативные сотрудники в резидентурах отнеслись к операции РЯН с изрядной долей скепсиса. Достигнув пика в 1983 году, операция РЯН постепенно пошла на нет после избрания Генеральным секретарем ЦК КПСС М.С, Горбачева.