Перебежчики. Заочно расстреляны

Голицын же, помимо поиска «кротов», занимался обоснованием своей теории глобальной дезинформации, проводимой КГБ. В 1968 году он изложил ее ограниченному контингенту сотрудников разведки. Представитель СИС де Маубрей так вспоминает об этом: «Будучи хорошо знакомым с набором его аргументов, я смог понять содержание и увидеть, что он собрал много дополнительных материалов в обоснование своей теории. Но если бы мне предстояло дать ей трезвую оценку, я бы назвал ее злобным бормотанием, к moмy же безграмотным и изобилующим повторами». К этому. справедливости ради, следует добавить, что в отделе информации КИ (1947–1951), который возглавлял Андрей Граур, было всего пять штатных сотрудников, а после создания службы «Д» ПГУ КГБ в январе 1959 года, под началом ее первого начальника И.И. Агаянца ее штат насчитывал уже около пятидесяти человек. Такой численности было бы явно недостаточно для проведения столь масштабных операций, о которых говорил Голицын.

К 1968 году Голицын подготовил на основании своих изысканий книгу, но тут произошел ввод советских поиск в Чехословакию, чего он никак не ожидал и что полностью противоречило проповедуемой им теории. Он берется за переработку рукописи. На это ушла у него большая часть семидесятых годов, и лишь к 1978 году работа над рукописью была завершена. Но она оказалась излишне пространной, и группа из четырех человек вызвалась сократить ее и отредактировать. Это были де Маубрей и Мартин из СИС и Майлер и Гмыркин из ЦРУ, причем последний, по иронии судьбы, был одним из подозреваемых во время «охоты на «кротов». После трудного и длительного редактирования книга под названием «Новая ложь на смену старой» увидела свет в 1984 году одновременно в США и Англии. Однако надежды Голицына на то, что публикация книги вызовет живой отклик, не оправдались. В не столь уж многочисленных рецензиях выражалось сомнение в ее правдоподобности, отмечалось большое количество допущений и указывалось на то, что ее основные положения носят слишком общий характер. В заключение делался вывод, что работа представляет интерес лишь для лиц, интересующихся теорией заговоров.

Каковым бы ни было истинное положение вещей, ясно одно, что побег Голицына принес больше пользы КГБ, чем ЦРУ. ЦРУ, зараженное подозрительностью после бегства К. Филби, само культивировало недоверие к своим сотрудникам и, взяв на вооружение теорию о «кротах», упорно занималось саморазрушением.

В 1962 году, находясь в США, добровольно предложил свои услуги ФБР сотрудник нью-йоркской резидентуры КГБ Алексей Исидорович Кулак, споры о котором не утихают до сих пор. Одни считают его агентом-двойником, внедренным КГБ в спецслужбы США, другие убеждены, что он был искренним в своем стремлении работать на ФБР.

А.И. Кулак родился в 1922 году. С началом Великой Отечественной войны он окончил ускоренный курс артиллерийского училища и в звании младшего лейтенанта был направлен командиром батареи на фронт в разгар знаменитого сражения на Курской дуге. Уже после первого боя он был представлен к ордену Александра Невского, а к концу войны был шесть раз ранен, стал командиром дивизиона и за бои на Одере ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

После войны Кулак поступил в институт пищевой промышленности, а когда в 1947 году в Московском химико-технологическом институте был создан секретный факультет для подготовки кадров для атомной промышленности, его в числе немногих счастливчиков перевели туда. Как бывший фронтовик, он никогда не афишировал свое героическое прошлое и все время посвящал учебе. Поэтому ни для кого не было неожиданностью зачисление его как сталинского стипендиата после окончания института в аспирантуру. В 1957 году он блестяще защитил диссертацию по теме «Радиоактивный анализ редких металлов» и перед ним открывались перспективы солидной научной карьеры. Но в это время руководство «Т» ПГУ КГБ (научно-техническая разведка) предложило ему работу во внешней разведке. После некоторого раздумья Кулак дал согласие и в 1958 году был направлен в 101-ю разведшколу КГБ.