Перед зеркалом. Двойной портрет. Наука расставаний

Летучая мышь сложила крылья и один за другим вырвала из потолка цепкие когти. Комната разделилась на темную и светлую половины, и из темной, тяжело ступая, вышел Главный Регистратор. На нем была просторная мантия, новая, ничем не напоминавшая волшебный ковер. В руках он держал золотистый глобус, и, если бы не черные кости, проступавшие, как на рентгеновском снимке, через тонкую кожу лица, его можно было, пожалуй, принять за римского сенатора или даже за самого Цезаря, если б ему удалось прожить тысячелетия. Сходство поддерживалось взглядом проницательных, остро мерцавших глаз.

– Бывают предсказатели, которые умеют так отрешиться от настоящего, что будущее, которое не терпит пустоты, само идет им навстречу, – сказал он. – Старый Ворон, к сожалению, не принадлежал к их числу. Он ошибался. Он не знал – и я не знаю, – что произойдет, когда ты назовешь мое имя.

– Нет! – возразил Вася. – Ворон сказал правду. И тебе не удастся обмануть меня и судьбу.

– Может быть. Ну что же! Тогда ко мне вернется молодость, и это будет невообразимым счастьем. Что касается моих превращений… Боже мой, да я давно устал от них! Более того, в последнее время у меня что-то не идет это дело.

Конечно, он лгал. Дело шло.

Вася стоял в двух шагах от Главного Регистратора: он был осторожен. Однако он не заметил, что деревянный стол попробовал, может ли он ходить: сделал маленький шажок сперва одной, потом другой ножкой.

Эх, Вася! Берегись, Вася! Вспомни, что тебе советовал умный Кот. Скажи: «Ха-ха! Послушайте, вы, кажется, считаете себя воплощением мирового зла? Вы просто мелочь и мелочь».

– После моего исчезновения ничего не изменится в мире, – говорил Леон Спартакович. – Я действовал согласно естественному ходу вещей. Разве не естественно, например, бояться смерти?

Ожили и стулья, медленно распрямляясь, похожие на долго сидевших на корточках людей. Старинная вешалка – тяжелые оленьи рога – отделилась от стены и стала медленно приближаться к Васе.

– Ты своими глазами видел, как я легко перешел из темной стороны комнаты в светлую. Так же, торжественно клянусь, я перейду границу между злом и добром. Люди живут в мире зла, и самое страшное, что они этого не замечают.

– Так надо сделать, чтобы они его замечали.

– Это еще никому не удавалось. Опомнись, Лоренцо! Кот был свершенно прав: я – мелочь. Едва ли Мефистофель позволил бы себе болеть за «Спартак» или после пьяной драки оказаться в грязной луже! Ты слышал когда-нибудь о графе Калиостро? Мы были друзьями. Взгляни на этот светящийся шар! Игрушка, не правда ли? Но занятная игрушка. Человечество веками останавливалось перед вопросом «что делать?». Мой шар легко отвечает на этот вопрос. Я подарю его тебе. Посоветуйся с ним! Не пожалеешь!

Он говорил значительно, веско, неторопливо, и плохо пришлось бы Васе, если б необъяснимое чувство не заставило его обернуться.

Он увидел все сразу – взбесившийся стол, поднявшиеся во весь рост стулья, оленьи рога, опасно висевшие над его головой. И, глядя прямо в глаза Главного Регистратора, он громко крикнул:

– Верлиока!

Глава XXXVI,

которая убеждает читателя, что старый Ворон действительно ошибся

Все замерло на мгновенье, мебель, рванувшаяся к Васе, остановилась, оленьи рога странно повисли в воздухе. Это было, впрочем, как раз естественно. Но то, что произошло с Главным Регистратором, как говорили в старину, не поддается описанию. Он не превратился в древнегреческого воина, как предсказывал старый Ворон. К нему не вернулась молодость. О том, что он мог бы наняться сторожем, дворником или разнорабочим, не могло быть и речи. Он выронил из рук светящийся шар и рассыпался на множество маленьких верлиок, отвратительно розовых, как новорожденные мыши. Однако эти мыши были ростом с двухлетнего ребенка, и нельзя сказать, что между ними и исчезнувшим Демоном Бюрократии не было никакого сходства. Хотя, как и полагается новорожденным, они были совершенно голыми, в руках у них были, черт возьми, не что-нибудь, а дротики и копья.

Сбив с ног Луку Порфирьевича, который как из-под земли появился у порога, Вася подхватил светящийся шар и выбежал на веранду. Вовремя!

Невнятно, но грозно ворча, верлиоки ринулись вслед за ним.

– Беги! – услышал он отчаянный крик Ивы.

Она выскочила из машины, и Кот, который попытался удержать ее, был отброшен с такой силой, что перелетел через «москвич» – это случилось с ним впервые. Впрочем, оценив всю серьезность положения, он не обиделся на свою хозяйку.

Верлиоки с их злобными мордочками чем-то напоминали собак, и Филипп Сергеевич поступил так, как всегда поступал в таких случаях: в одно мгновенье оказался на крыше. «Раздавить их колесами, – дрожа от ненависти, думал он, глядя, как из дверей дома горохом сыплются верлиоки. – Если бы я в свое время получил любительские права…»

– Беги! – крикнул и он.

Но, к его удивлению, Вася и не собирался бежать. Сильно размахнувшись, он бросил шар в поле, и верлиоки побежали за шаром, сталкиваясь и топча друг друга.