Лист облетает с осины унылой.Мёрзнет кладбище ракит.Осени стылой нечистою силойСтая грачей свои чёрные крылаМашет, шуршит, голосит.Нет, не родня я грачу долбоносому,Пашни червей палачу.В дальней Америки солнечной осениБыть я индейцем хочу.Там, в вигвама светлом чуме,Средь плотин лесных бобровКурит трубку Монтезума,А не Венька Иванов.Пионер сидит небритый,Следопытистый такой,Соколиный глаз залитыйСмерть-настойкой Зверобой.Он руки корявым крюкомШьет беззвучный мокасинИ вертит в оленьих брюкахСвой Длиннющий Карабин.Там, за северной границей,Где растёт Разрыв-трава,В леса сумраке таитсяХитрожопая Лисица —Славный воин Магуа.Там, в краю лесных индеекНатянув туземный лук,С кучей дьявольских идеекБдит бесштанный Чингачгук.Под лесов дремучих сводомОн мечтает чипсы естьИ бобрам родной природыБабу галльскую Свободы,Как эпохи ум и честь,В виде статуи вознесть.
Удивиться названию «Кассиопея»,Удивиться слову «зурна».На Земле под странным именем ГеяМы живём в подобии сна.Удивиться тому, что рук всего две,А ног, так целых две,И кататься ночами в траве-мураве,И катать слова в голове.
Однажды, 1936
Бисмарк и Курвуазье
Как-то канцлер прусский БисмаркПил коньяк КурвуазьеС миской жареных сосисокПри копчёной колбасе.Только кинул рюмку в глотку,Закусил свиной ногой,Как подъехала пролёткаИ вошел Вильгельм Второй.Что ж ты, Бисмарк, мать твой насморк,Наш не пьёшь родимый шнапс?Брат мой, царь австрийский Габсбург,Что подумает про нас?Но подумал Бисмарк тёртый:Как же, тут же, шиш тебе,Бошей кайзерова морда,Будь Вильгельм ты хоть Четвёртый,Буду пить Курвуазье!
На неметчине, 1936
Крестоносцы
Понадели шлем железныйИ железные штаныИ Грааль искать полезлиОбетованной страны.Вдруг навстречу из пустыниНа лихих конях пустыньВ шароварах сарациныИ чалмастый Саладин.И кривой заточкой лезвийВ драке грохота войныКрестоносцев тьме облезлойОборвали шлем железныйИ железные штаны.Ну, арабские татары!Где ты, наш Ерусалим?Нам бы ваши шаровары,Мы вас тоже победим.