Переход

Я глубоко вздохнул… Какая длинная ночь! Удивительная, фантастическая, небывалая… чудесная! Да, рассказать кому-нибудь, что тут со мной происходило… Я вдруг понял, что не смогу этого сделать по одной очень простой причине – НЕ КОМУ! Нет человека, с которым я мог и хотел бы поделиться самыми сумасшедшими своими идеями, если таковые придут в голову или самыми сумасшедшими приключениями, если таковые вздумают со мной произойти…

У меня было множество всяческих приятелей, хороших знакомцев. Некоторых я считал и называл своими друзьями. Но все они давно исчезли, как не бывало, растворились в потоке времени, или лучше сказать, я сам растерял их на пути… В первую секунду мне стало грустно от этих мыслей, но потом я вспомнил Анатолия Васильевича, Отца и Гамму с Карлисом и с облегчением подумал, что путь ведь продолжается, а значит я на нём обязательно кого-нибудь встречу и тогда уж я буду…

– Здравствуйте, – прервал мои размышления голос сзади.

Опять! Почему всегда неожиданно и всё время из-за спины. А я всегда пугаюсь и вздрагиваю. Интересно, можно ли к этому привыкнуть?

Я повернулся. Передо мною стояла девушка. Черноволосая, круглолицая, с большими глазами. На ней была красная блузка и чёрная юбка длиною чуть ниже колен. На ногах чёрные изящные туфельки. Она смотрела на меня во все глаза и улыбалась.

– Здравствуйте, – повторила она.

– Добрый… э-э… здравствуйте, – ответил я.

– Я испугала Вас, простите!

– Да нет, ничего. Я скоро привыкну…

– Гамма сказала мне, что мы можем пообщаться.

– Гамма?.. Постойте, так Вы что и есть тот самый пода… – я осёкся.

– Что?

– Нет-нет, ничего, я тоже слышал о Вас от неё.

– Правда? – просияла девушка, – и что она говорила?

– Да так… если я правильно понял, сказала, чтобы я не боялся… то есть, не обижал… Вас…

– Странно. Как Вы можете меня обидеть?!

– Ну, обижать-то я умею… к сожалению. Как Вас зовут?

– Елена. А Вас?

– Максим.

Она подошла ближе:

– Я Вас помню, Максим.

– !?. Откуда?

– Мы с Вами один раз встречались.

– И где же?

– В театре.

– Наверное, это было очень давно – сто лет не был в театре.

– Да нет. Вы же там работаете.

– А! Да, я как-то об этом не подумал…

– Вы меня, конечно же, не помните. Однажды мы с подругой пошли в Ваш театр. После спектакля ей очень захотелось попасть за кулисы и посмотреть на актёров. Мы подождали пока все выйдут из зала и она забралась на сцену. Я ей говорила, что этого нельзя делать, и что её, то есть нас, будут ругать. Но она меня не послушалась. И тут появились Вы…

– И отругал… Вспомнил. Её. А Вас нет. Впрочем… вроде кто-то стоял рядом… в чём-то красном.

– Это была я. Вот в этой же блузке. Интересно, не правда ли?

– Да…

– Когда потом Гамма мне рассказала, что у Карлиса есть друг, с которым они вместе учились, и он сейчас работает в театре, я почему-то сразу подумала о Вас. Я сказала себе – хорошо бы чтобы это был он… Потом подумала, что всё это девичьи глупости, фантазии. Я немножко думала о Вас, – она опустила голову, – а теперь поняла, что правильно думала…

Она смущённо замолчала.

– Давайте присядем куда-нибудь, – я осмотрелся в поисках подходящего места.

Да скамеечка испанца сейчас бы пригодилась. Более-менее удобно можно было расположиться лишь на бортике у края крыши.

– Например, сюда, – указал я на него.– Вы не боитесь высоты?

– Боюсь, – ответила девушка, но всё же подошла и мы сели.

– А я, знаете ли, никогда не отличался хорошей памятью. В школе всегда мучился – ничего не мог запомнить. Отец… то есть, Опекун, как-то раз даже меня головой об стол ударил – настолько я был безнадёжен. Хотя до школы, года в четыре, я с лёгкостью выучил длиннющее стихотворение. Это, по-моему, целая книжка… Знаете, как один дед спасал в наводнение зайцев?

– Да. Мы в школе проходили…

– Ну вот. Я это всё неожиданно быстро выучил и декламировал всем подряд. Мать особенно любила меня продемонстрировать кому-нибудь…

– Вы были талант! – улыбнулась Елена.

– Да, но это единственный случай. А в остальном…

перманентная амнезия. Ни имён, ни дат… Меня периодически друзья-товарищи спрашивали в разговоре: а помнишь, мы то-то и то-то делали? Я им говорю: не помню! Они не верили, мол, да ладно тебе, хватит прикидываться. Честное слово, говорю, не помню…

– А сейчас? – спросила она.

– Да и сейчас тоже – не страдаю воспоминаниями. Но я

утешаю себя тем, что с другой стороны это удобно – не тяготит ничего… Может потому меня и считали всегда тугодумом, невнимательным человеком. Обзывали заторможенным и всё такое.

– Да нет, просто Вы спасали себя!

– Вы думаете?!

– Конечно. Мне Гамма объясняла похожие случаи… Она

говорит, что все люди бегут и соревнуются, кто быстрее. От этого ритм Жизни всё время ускоряется. Если ты тоже соревнуешься с другими, то тебя могут снести, растоптать, в общем разными способами уничтожить, или ты сам должен уничтожать… Но ты можешь начать двигаться медленно или совсем остановиться. И тогда тебя никто не сможет тронуть – все пробегают мимо. Вот Вы, например, останавливались, поэтому получили прозвище тугодум. Зато уцелели… Вы просто молодец!

– Спасибо, – смутился теперь уже я. – Действительно, не