Переход к нэпу. Восстановление народного хозяйства СССР (1921—1925 гг.)

В национальных районах Северного Кавказа аграрные преобразования, начавшиеся в 1918 г., были прерваны гражданской войной и интервенцией и возобновились в 1920 г. К началу нэпа здесь был осуществлен ряд мер по преодолению последствий колониальной политики царизма в земельных отношениях: конфисковано землевладение бывших царских чиновников; коренному населению передано значительное количество земли, отобранной у верхов казачества; горцы уравнены в правах на землю с русским и казачьим населением; малоземельным республикам и областям выделены дополнительные фонды удобной земли. Был нанесен серьезный удар и по феодально-патриархальным устоям: в Северной Осетии, Кабарде, где глубже был процесс классовой дифференциации аула, помещичье землевладение было уничтожено; в Дагестане, Чечне конфисковано наиболее крупное беко-княжеское землевладение.

Однако ликвидация помещичьего землевладения не закончилась. Аграрные преобразования почти не затронули вакфных (церковных) и кулацких земель. Так, в Дагестане в начале 20-х годов помещикам принадлежало 75,4 тыс. га земли, мусульманской церкви — 10 тыс. га, зажиточной верхушке аула — 361,8 тыс. га. На бедняцко-середняцкое крестьянское хозяйство приходилось в среднем 4,98 га удобной земли, а на помещичье хозяйство — 370 га, или в 80 раз больше, на кулацкое — 34,6 га, или в 7 раз больше⁴³⁶. Пользуясь низким уровнем классового сознания горского крестьянства, его религиозным фанатизмом, феодально-клерикальная и кулацкая верхушка аула в ряде районов даже укрепила свои позиции в ходе аграрных преобразований. Например, в Чечне при распределении земель, отобранных у казачьих станиц, муллы и кулаки получили в 1,5—3 раза большие дополнительные наделы, чем трудовое горское население⁴³⁷

.

В Средней Азии и Казахстане к 1921 г. были сделаны только первые шаги в осуществлении Декрета о земле: запрещена купля-продажа земли, конфискованы землевладения царской фамилии и чиновников, промышленно-торговых фирм, а также крупнейших местных феодалов и предпринимателей. В национализированных имениях были организованы совхозы и колхозы, часть земли распределена среди крестьянства. Было ликвидировано Переселенческое управление, а земли, отмежеванные им в колонизационный фонд, оставлены в пользовании коренного населения.

Эти аграрные преобразования положили начало национализации земли, ликвидации последствий колонизаторской политики царизма в земельном вопросе. Но они сравнительно мало затронули внутренние отношения среднеазиатской и казахской деревни. Манапы, баи и другие эксплуататорские элементы, сохранившие в своих руках землю и скот, продолжали эксплуатировать трудящихся феодально-патриархальными методами.

В докладе на VIII съезде партии В. И. Ленин подчеркивал, что киргизы, узбеки, таджики, туркмены находятся «всецело в подчинении» у феодально-клерикальной верхушки, что в силу низкого классового сознания трудящиеся массы еще не подготовлены к свержению своих эксплуататоров. Нужно известное время для классовой дифференциации в среде этих отсталых народов, для обособления трудовых слоев от эксплуататорских элементов⁴³⁸

.

Незавершенность аграрных преобразований характерна и для Сибири, что связано с особенностями дореволюционного развития сельского хозяйства (отсутствием помещичьего землевладения, сравнительно высокой зажиточностью крестьянства, наличием многочисленного и экономически мощного кулачества), затянувшейся гражданской войной, борьбой с остатками белогвардейских войск и кулацким бандитизмом. К 1921 г. в основных земледельческих районах Сибири было полностью ликвидировано казенное, частное и церковное землевладение; уничтожена система полуфеодальных повинностей, сохраненная Временным правительством на бывших кабинетских (императорских) землях, а также сословная неравноправность крестьянства; в ряде мест земля перераспределена среди крестьянства по уравнительному принципу.

Известному ограничению подверглись верхи казачества и кулаки, лишившиеся части земли, скота, сельскохозяйственных машин. Но Сибирь не знала комбедов, и кулачество здесь было ограничено меньше, чем в центре страны. На ослаблении экономической мощи кулаков в Сибири гораздо сильнее сказалась продовольственная диктатура, установленная в мае — июне 1920 г.⁴³⁹

Социально-экономический облик сибирской деревни накануне нэпа имел, таким образом, некоторое сходство с украинским селом: более широкая по сравнению с земледельческим центром кулацкая прослойка, замедленные темпы осереднячивания крестьянства. Этот вывод в известной степени подтверждается следующими данными. В 1920 г. в Центрально-Земледельческом районе насчитывалось 2,6% беспосевных крестьянских хозяйств, а в Сибири — 13,3%. Многопосевных хозяйств — с посевом свыше 10 дес. — в Центрально-Земледельческом районе осталось 0,6%, в Сибири их было 11,5%⁴⁴⁰.