Перекрестье земных путей

Слава богам, не случилось дурного с волшебной кобылицей. От застигнутой в движении, исполненной полета и ветра красоты ее, как всегда, дух занялся. Лебяжьи крыла, широко раскинутые в размахе, стремились вынести на волю предводительницу табуна небесных удаганок. А может, хотели обнять Илинэ, застывшую в восторге и невнятной печали? Блестел выпуклый глаз, наливаясь, чудилось, небесной росною влагой.

Видел ли Иллэ главный жрец? Наверное, с того времени, как говорил тут с Илинэ, он больше не бывал в пещере. А то непременно бы поинтересовался, кто посмел изобразить небесное создание, имеющее душу. Да и Атын забыл о нарисованной им кобылице. По крайней мере, не ходил сюда, Илинэ бы знала. Вот и хорошо. Где, как не здесь, спрятать Сата?

…Как незнакомо и сумрачно брат смотрел на нее! Неужто не поблазнилось, и взаправду холодная неприязнь скользнула в его усмешке, резанувшей сердце обидой? Должно быть, взвешивал, сестре ли поручить Сата. Отчего не отдал Дьоллоху или Билэру? Чуть голову ей не расплющил, с силой прижав к себе! Не дал сказать о Скале Удаганки. Велел молчать о Сата, даже если сам будет спрашивать…

Илинэ казалась близкой разгадка перемены поведения Атына. Надо только собрать растянутые по времени детские воспоминания одно к одному, как ягоды в туес, и тогда что-то прояснится.

Боковое зрение уловило полыхнувший у входа огонь. Оглянулась удивленно – нет никакого огня. Видно, шаловливый сквозняк взмел снежную горку над валуном. Или все-таки кто-то мимо прошел, затаился вблизи?

Меньше всего хотелось Илинэ, чтобы кто-нибудь ее тут застал. Она украдкой поднималась к Удаганке, делилась с нею нехитрыми радостями и печалями с тех пор, как та позвала. Скала с суровым лицом, которую Илинэ полюбила не меньше, чем матушку Лахсу, знала о ней все. Скала да крылатая Иллэ…

Девушка села у стены под копытами кобылицы. Достала из-за пазухи кошель с волшебным камнем. В мыслях всплыли слова Атына: «Он приносит беду, если попадает в руки недоброму человеку. Или существу… Камень увеличивает чувства, а я… плохой человек! У меня есть враг. Такой же, как я… То есть я – сам себе враг, понимаешь?»

Она не понимала. В чем брат каял себя, о каком существе поминал?

…Приносит беду.

Руки страшились развязать узелок. Но и любопытство снедало: может, Атын пошутил? Может, в кошель всунута обычная речная галька?

Все же чуялось – нет, не простой камень. Легонько попыталась прощупать, какой он, и пальцы сквозь тонко вымятую кожу овеяло щекотливым теплом. Илинэ отдернула руку. Сами по себе, без солнца, камни теплыми не бывают… А Сата затрепетал на коленях: ну же, не бойся, открой!

Не сразу дрожащие пальцы решились потянуть узел-туомтуу в разные стороны, и Сата выкатился в ладонь.

Илинэ тихо засмеялась. Как могла она бояться веселого блескучего гранника размером едва ли не в треть меньше ее кулака? Он оказался почти горячим на ощупь, будто живой… Он и был живым! Подрагивал мелко и нетерпеливо, а когда поднесла к свету, по всей пещере разбросались солнечные лучи с пляшущими серебристыми пылинками. Потом, только ахать успевай, волшебная штучка начала медленно расти и поворачиваться на ладони.

Запорхали радужные блики, точно бабочки замельтешили пестрыми крылышками, или пошел разноцветный снег! Лучезарные углы Сата вспыхивали новорожденным светом, отблески взрывались сполохами, и все вместе переливалось, искрилось, реяло и сверкало в сквозистом воздухе.

Илинэ всмотрелась ближе и вскрикнула, увидев себя в каждой грани. Каким бы боком ни повернулся камень, везде отражалась она! Под темными, вразлет, бровями, смеялись смородиновые глаза. На разрумяненных щеках играли круглые ямочки. От ровных зубов отскакивали снежные искры!

«Знаешь ли о том, какая красивая ты? – прошептал Сата, ластясь к руке. – Каждая твоя грань прекрасна по-своему».

– Не говори так, – смутилась Илинэ вслух. Замешательство не дало ей удивиться тому, что камень умеет вникать в мысли.

А он сказал:

«Лгать не умею… Красивая!»

Илинэ прикрыла льстеца ладонью, дабы не искушать на похвалу и самой не соблазняться. Ведомо было: люди тоже, кроме матушки Лахсы, полагают ее красивой. Не однажды доводилось слышать подобное. Матушка же ворчала: «Нашли казистую… Худа не в меру, глазищи в пол-лица – где пригожесть-то? Хватает в Элен девиц смазливее!» Плевалась в сторону, отводя возможную порчу. А еще, вздыхая, говорила, что внешняя красота дана человеку мудреным Дилгой, в любое время гораздым отнять подарок либо забрать взамен счастье. Поймешь ли загадки бога, который вертит ытык судеб, как ему заблагорассудится?