Перекрестки реальностей. Часть II

Софос одолел последнюю ступеньку, вытер рукавом пиджака пот со лба и протер ладонью табличку с собственной фамилией на двери кабинета. Это был ритуал каждого рабочего директорского дня. Ритуал, напоминающий о его величии, о его пути и талантах. В секретарской его ждал доктор. По установленному расписанию по понедельникам врач проверял состояние здоровья каждого сотрудника и всегда начинал с кабинета директора. Софос поворчал, что проверять его нечего, и нехотя положил руку на стол для измерения давления, мысленно благодаря судьбу за то, что сегодня понедельник. Сам бы к доктору он не пошел, поскольку этот факт не ускользнул бы от внимания подчиненных, а руководитель в глазах подопечных должен оставаться сильным человеком во всех сферах. Тем временем здоровье сегодня требовало особого наблюдения, да и вообще в последнее время оно стало его слабым местом, слава Богу, пока единственным. Пожилой седой доктор покачал головой, поругал Софоса за равнодушие к собственному здоровью и выдал ему таблетки.

Десять минут спустя, в своем директорском кабинете, Софос пил горький кофе. Кофе, конечно же, был в списке запрещенных для него продуктов, но без этого напитка он не мог. Чашечка кофе с утра — тоже ежедневный ритуал для бодрости духа. Софос вдыхал терпкий кофейный аромат и пил маленькими глотками, наслаждаясь насыщенным горьким вкусом. Кофе — как жизнь: горчит, но после оставляет бархатное шоколадное послевкусие. Неожиданный резкий звук прервал приятные мысли. Виданное ли дело: в окно врезалась птица. Нэйла снова напоминает о себе. Софос отвернулся от окна, на полуватных ногах дошел до кресла. Ее напоминания излишни: о таком не забывают. Сегодня уже пять лет с тех пор, как ее не стало. Пять лет назад кто-то из проводников… (Боже, какое нелепое было тогда правило — не отслеживать проводников по карте!) …кто-то из проводников не спас жизнь его жене, единственной женщине, которая понимала его без слов. Женщине, которой было суждено стать великой актрисой. Бедная Нэйла!

Удивительная штука — память. Софос помнит в мелочах, как плохо чувствовал себя в то утро. Внутри дрожало, и мысли, обычно четко разложенные по полочкам, отчего-то спутались, подобно куче постиранных в машинке вещей. Софос лежал в больнице после операции по удалению аппендикса, и Нэйла приходила к нему каждый день. Она была не в себе, чужая и странная: не останавливала взгляд на нем, мало говорила, глубоко вздыхала. Он допытывался, в чем дело, но не слышал в ответ ничего вразумительного. А он был не в состоянии это выяснить: его беспокоили тяжелые осложнения после операции. Физическая боль усиливалась с каждым днем, несмотря на действия врачей, словно внутри его прорастал черный стебель с цепкими корнями. Софос бы справился с болью, одолел ее, если бы не душевная тревога. Боль в животе и душевная тревога все сильнее мучили и терзали его, доведя до крайности: Софос решил покинуть больницу без ведома врачей. Он помнит как сейчас, как открыл дверь дома, как переступил порог и оглох от пугающей тишины жилища. Помнит, как мерно и громко застучало в груди, как больно давался каждый шаг, как скрипнула половица, когда он подошел к ванной комнате. Помнит ее мертвенно-бледное тело в зеленом сарафане, комочком свернувшееся на полу, ее лицо, не потерявшее своей благородной красоты, помнит, как он рыдал над ней, как слезы питали ее рыжие волнистые волосы, дальнейшие события всплывали в памяти отрывками. За следующие полгода жизни воспоминаний дай Бог наберется на день. Исчезнувшие полгода.

Это уже потом, когда он очнулся и выкарабкался из ямы страданий, он выяснил, что Нэйла попала в зону внимания КПР, что один из проводников отправился к ней, вытащить ее из депрессии, но все концы потерялись. Кто пытался ей помочь? Почему не помог? Единственной зацепкой, которую Софос нашел, была крышка от часов проводника с гравировкой «А&М

». Не справляясь с потоком воспоминаний, он ослабил галстук на шее, почувствовав нехватку кислорода, открыл нижний ящик стола, достал оттуда коробку и вытряхнул на стол ее содержимое: письмо с заданием спасти Нэйлу, список людей, имевших часы и работавших в то время в КПР, и крышку от часов проводника. Это все, что удалось добыть за пять лет поисков. В списке была вычеркнута половина имен тех проводников, которых он успел проверить на причастность к делу Нэйлы. Злость вскипела в нем лавой, он открыл окно, вдохнул холодного воздуха. Найдет виновного — убьет.

Тем временем дела требовали его присутствия: через пару часов в КПР явится сам основатель. Есть у него такая фишка: каждые полгода самолично проверять дела вновь принятых руководителей проводников и сотрудников отделов. Приезжает он непременно в маске, все нагоняет какой-то таинственности на свою личность, чтоб не покушались на его жизнь. Подумать только: Софос работал руководителем более пяти лет и то ни разу не видел Алексея Владимировича в лицо. К его приезду необходимо было подготовить кабинет для встречи.