Перекрестки сумерек

— Верховная Леди — это… та, кто она есть. Селусия — ее со'джин. Никто из низших Высокородных не смеет смотреть в глаза ее со'джин,

а может быть, и из высших тоже. — Она с силой дернула цепочку, и замок сломался с металлическим щелчком. — Правда, теперь я не принадлежу к Высокородным. — Отклонившись назад, она со всего размаху швырнула цепочку как можно дальше в темноту.

Мэт раскрыл рот. Можно купить дюжину первоклассных лошадей на те деньги, что он заплатил за эту вещь, и у него еще осталось бы несколько монет. Он снова закрыл его, так и не сказав ни слова. Может быть, он не всегда отличался мудростью, но у него ее хватало, чтобы понимать, когда женщина действительно в таком состоянии, чтобы пырнуть его ножом. Он знал также и еще одну вещь. Если Эгинин так вела себя с Туон и Селусией, то лучше ему стоит проследить за тем, чтобы сул'дам оставались где-нибудь подальше от них. Один Свет знает, что они

станут делать, если Туон махнет им пальчиком.

Это оставляло его с кучей работы, которую надо было переделать. Да, он ненавидел работу, но эти древние воспоминания, угнездившиеся в его голове, наполняли ее картинами сражений. Сражаться он тоже ненавидел — человека могут убить, в конце концов! — но это было все же лучше, чем работать. Стратегия и тактика. Изучи диспозицию, изучи врага, и если ты не победишь одним способом, то победишь другим.

Следующим вечером Мэт вернулся в лиловый фургон один, и когда Олвер закончил свой урок игры в камни с Туон, Мэт нашел способ войти в игру. Поначалу, сидя на полу перед доской напротив маленькой темнокожей женщины, он не был уверен, стоит ему выигрывать или проигрывать. Некоторые женщины любили выигрывать все время, но чтобы при этом все за них делал мужчина. Другие любили, чтобы выигрывал мужчина, по крайней мере чаще, чем проигрывал. Ни то ни другое не имело смысла для него — он любил выигрывать, и чем легче, тем лучше, — но так обстояли дела. Пока он колебался, Туон сама овладела положением. Не доиграв и до середины игры, он осознал, что она заманила его в ловушку, из которой у него не было выхода. Ее белые камни преграждали путь его черным по всей доске. Это была чистая и сильная победа.

— Ты не очень хорошо играешь, Игрушка, — насмешливо сказала она. Несмотря на тон, ее большие влажные глаза рассматривали его холодно, взвешивая и оценивая. В таких глазах можно утонуть.

Он улыбнулся и распрощался прежде, чем могла бы возникнуть мысль выпроводить его. Стратегия. Думай вперед. Поступай неожиданно. На следующий вечер он принес с собой маленький красный бумажный цветок, который сделала для него швея из труппы. И вручил его изумленной Селусии. Брови Сеталль приподнялись, и даже Туон казалась озадаченной. Тактика. Выбей противника из равновесия. Если подумать, между женщинами и сражениями не такая уж большая разница. И в том, и в другом случае мужчина оказывается в тумане и может запросто погибнуть. Если он беспечен.

Каждый вечер Мэт приходил в лиловый фургон играть в камни под бдительным надзором Сеталль и Селусии и сосредоточивался на клетчатой доске. Туон играла очень хорошо, к тому же было слишком легко засмотреться на то, как она ставит камни, удивительно грациозно выгибая пальцы. Она привыкла носить ногти длиной в дюйм и заботиться о том, чтобы не сломать их. Ее глаза тоже представляли немалую опасность. При игре в камни, так же как и в сражении, требовалась ясная голова, а ее взгляд, казалось, проникал в глубину его черепа. Тем не менее он заставлял себя сосредоточиться на игре и умудрился выиграть четыре раза из следующих семи, причем подряд. Туон выглядела удовлетворенной, когда выигрывала, и исполненной решимости, когда проигрывала, без всяких вспышек темперамента, которых он опасался, без всяких обидных комментариев, если не считать того, что она настойчиво продолжала называть его Игрушкой; и в ней было не так много этой ледяной официальной надменности, по крайней мере до тех пор, пока они сидели за доской. Она откровенно наслаждалась игрой, возбужденно смеясь, когда ей удавалось заманить его в ловушку, и смеясь восторженно, когда он ухитрялся найти умный ход, чтобы выбраться из нее. Когда она погружалась в игру, то казалась совсем другой женщиной.

За бумажным цветком последовал цветок, сшитый из голубого льна, а двумя днями позже к ним присоединился еще и розовый, из шелка, в ширину достигавший женской ладони. И тот и другой были вручены Селусии. Ее голубые глаза все с большим подозрением хмурились при взгляде на него, но Туон сказала ей, что она может оставить цветы у себя, и та бережно убирала их к своим вещам, завернув в кусок холста. Он выждал три дня, приходя без подарков, а затем принес маленький букетик красных шелковых розовых бутонов вместе с короткими стеблями и блестящими листьями, которые выглядели не менее живыми, чем в природе, только еще более совершенными по очертаниям. Он попросил швею сшить веточку роз еще в тот день, когда купил у нее первый бумажный цветок.