Перелом

Алессандро не появился ни на первую, ни на вторую проездки, но когда, вернувшись домой, я с трудом выбрался из “Лендровера”, который не пропустил по дороге ни одного ухаба, Алессандро стоял у ворот манежа и поджидал меня. Не обращая на него внимания, я направился в контору, но он пошел навстречу и перехватил меня на полпути.

Я остановился и посмотрел на Алессандро. Он держался скованно, лицо его еще больше осунулось и побледнело от нервного напряжения.

– Простите, – запинаясь, сказал он. – Простите. Он рассказал мне... Я этого не хотел. Я его не просил...

– Хорошо, – спокойно ответил я и подумал о том, что держу голову набок, стараясь хоть немного утихомирить боль, и что сейчас самое время выпрямиться. Я выпрямился.

– Он сказал, что теперь вы согласитесь дать мне Архангела.

– А вы как считаете? – спросил я. На лице Алессандро отразилось отчаяние, но он ответил, не задумываясь:

– Я считаю, что нет.

– Вы очень повзрослели, – сказал я.

– Я учусь у вас... – Он вздрогнул и умолк. – Я хочу сказать.., умоляю вас, позвольте мне участвовать в скачках на Архангеле.

– Нет, – мягко ответил я.

– Но он сломает вам вторую руку. – От волнения Алессандро заговорил торопливо, глотая слова. – Он так говорит, а он всегда делает, что говорит. Он опять сломает вам руку, а я.., я... – Алессандро сглотнул, откашлялся и продолжал более спокойным тоном:

– Я сказал ему сегодня утром, что, если он еще раз причинит вам боль, вы все расскажете распорядителям, и меня дисквалифицируют. Я сказал ему, чтобы он ничего больше не делал, что я не хочу, чтобы он что-то делал. Я хочу, чтобы он оставил меня здесь, с вами, и позволил самому выбрать, как жить дальше.

Я медленно вдохнул воздух полной грудью.

– И что он вам ответил?

На лице Алессандро появилось озадаченное и одновременно смущенное выражение.

– Мне кажется, он еще больше рассердился. Я сказал:

– Ему ведь все равно, победите вы в скачках или нет. Он хочет только, чтобы я подчинился и дал вам Архангела. Он хочет доказать, что по-прежнему может дать вам все, чего вы ни попросите.

– Но я прошу его оставить меня в покое. Оставить меня здесь. А он не хочет слушать.

– Вы просите того, чего он никогда вам не даст, – сказал я.

– Что именно?

– Свободы.

– Я не понимаю, – сказал он.

– Только потому, что он не хочет дать вам свободу, он готов на все остальное. Все, что угодно.., лишь бы вы оставались с ним. С его точки зрения, я предоставил вам возможность получить в жизни единственное, на что он никогда не согласится: добиться успеха своими силами. И только поэтому он так настаивает, чтобы я дал вам Архангела.

Алессандро прекрасно меня понял, хотя слова мои его ошеломили.

– Я скажу ему, что он напрасно боится меня потерять, – страстно заявил он. – И тогда отец не будет больше причинять вам вреда.

– Не вздумайте. Если бы не страх потерять вас, я давно был бы покойником.

Рот его приоткрылся. Алессандро уставился на меня своими черными глазами: пешка под угрозой двух ладей.

– Тогда.., что мне сказать?

– Скажите ему, что завтра на Архангеле скакать будет Томми Хойлэйк.

Взгляд Алессандро скользнул по тугим резиновым кольцам и моей руке на перевязи под камзолом.

– Не могу, – ответил он. Я слегка улыбнулся.

– Скоро он сам узнает. Алессандро задрожал.

– Вы не понимаете. Я видел... – Он запнулся и посмотрел мне в глаза, как бы вспоминая страшный сон.

– Я видел людей, которым он причинил боль. Их лица выражали ужас.., и стыд. Я думал.., какой он умный.., он знает, как заставить каждого делать то, что он хочет. Я видел, как все боятся его.., и я думал, он у меня просто замечательный... – Алессандро всхлипнул. – Я не хочу, чтобы он заставил вас быть таким же...

– Не заставит, – сказал я с уверенностью, которой не чувствовал.

– Но он все равно не позволит Томми выступать на Архангеле... Не будет сидеть сложа руки. Я его знаю... Я знаю, что не позволит. Я знаю, он всегда делает то, что говорит. Вы не представляете, какой он бывает... Вы должны мне поверить. Должны.

– Постараюсь поостеречься, – сухо ответил я, и Алессандро даже стал приплясывать от огорчения, не в силах устоять на одном месте.

– Нейл, – сказал он, впервые назвав меня по имени, – я боюсь за вас.

– Значит, теперь нас двое, – попробовал отшутиться я, но Алессандро не улыбнулся. Я ласково посмотрел на него. – Не унывай, мальчик.

– Но вы не.., вы не понимаете.

– Да нет, я все понимаю, – ответил я.

– Но вам все равно.

– О нет, мне не все равно, – честно признался я. – Я не могу сказать, что с нетерпением жду, когда ваш отец переломает мне все кости. Но еще меньше я расположен валяться у него в ногах и лизать ботинки. Поэтому на Архангеле будет скакать Томми Хойлэйк, а мы – сожмем кулаки на счастье.

Алессандро встревоженно покачал головой.

– Я знаю его, – повторил он. – Я его знаю...

– На следующей неделе в Бате, – сказал я, – состоятся скачки учеников. Можете стартовать на Пуллитцере. И на Резвом Копыте в Честере.

На лице Алессандро не появилось выражения уверенности, что мы доживем до следующей недели.

– У вас есть братья и сестры? – резко спросил я. – Он даже вздрогнул от неожиданности.