Перелом

Он упаковал образец крови в сумку, сделал Индиго обезболивающий укол, кивнул и, смешно моргая глазами, отбыл. Индиго, не обращая ни на кого внимания, продолжал жевать свою порцию овса, а я, кипя от ярости, вернулся в дом.

На ярлыке, болтавшемся на шее маленькой деревянной лошади, с одной стороны имелась надпись из печатных букв: «Индиго», а с другой стороны такими же буквами было составлено целое послание: «Причиняя вред сыну, вы торопите собственную гибель».

Этти и Джордж не видели смысла в том, что ветеринарный врач уехал, не усыпив Индиго. Они потребовали объяснений.

— Э-э-э... — сказал я. — Он не взял с собой снотворного. Совершенно случайно забыл положить в сумку.

— Ага, — сказали они в один голос, вполне удовлетворенные, и Этти принялась рассказывать, что тренировка прошла крайне успешно и что Счастливчик Линдсей проскакал пять фарлонгов прибавленным галопом и выглядел после этого свежим как огурчик.

— Я посадила вашего проклятого Алекса на Резвое Копыто и велела ему спокойно проезжать лошадь, а он не соизволил мне подчиниться. Он пустил жеребца галопом, оставил Ланкета далеко позади — «жучки» так и вцепились в свои бинокли.

— До чего глуп, — согласился я. — Придется с ним поговорить.

— Он не упустит ни одного случая, чтобы огрызнуться или настоять на своем, — пожаловалась Этти. — Когда вас нет, он просто невыносим. — Она набрала полную грудь воздуха и, чуть поколебавшись, выпалила:

— Мне кажется, вам надо посоветовать мистеру Гриффону выгнать его из конюшен.

— Когда в следующий раз буду в больнице, обязательно с ним посоветуюсь, — ответил я. — Кого вы дадите Алессандро на вторую проездку?

— Пуллитцера, — ответила она без колебаний. — По крайней мере, если он опять не послушается, это не будет иметь значения.

— Когда вернетесь, передайте ему, чтобы зашел в контору.

— А вы разве не с нами? — Я покачал головой. — Мне бы хотелось услышать ваше мнение о Гороховом Пудинге. Если мы заявим его на приз Линкольна, надо будет не позже следующей недели провести испытания. Не забудьте: скачки начинаются в субботу через три недели.

— Завтра проездим его галопом и посмотрим, готов ли он для испытаний, — предложил я, и Этти неохотно согласилась.

Я смотрел на ее тонкую удаляющуюся фигурку и думал, что, пожалуй, чувствовал бы себя крайне польщенным, если бы не знал, почему она со мной советуется. В манеже Этти не было равных, но в полевых условиях она сразу терялась. Хотя в глубине души она прекрасно знала, что разбирается в лошадях куда лучше меня, но у нее срабатывал инстинкт самосохранения, и она перекладывала окончательное решение на мои плечи.

Дейнси вернулся на своем «Лендровере», когда началась вечерняя проездка. Мы протянули провода питания рентгеновского аппарата через окно конторы и воткнули вилку в розетку для калорифера. Чтобы добраться до денника Индиго, пришлось соединить четыре удлинителя. Дейнси сделал несколько снимков, убрал аппарат и, как бы вспомнив, сделал лошади укол, избавляя ее от дальнейших мучений.

— Для полиции вам потребуются свидетельские показания, — сказал он, пожимая мне руку и быстро перемаргивая.

— Нет... Я пока что не собираюсь обращаться в полицию. — Дейнси попытался запротестовать, но я перебил его:

— Поверьте, на это есть причины. Я не могу вам всего рассказать... но я не лгу.

— Вам виднее. — Дейнси искоса посмотрел на денник Лунного Камня и вопросительно поднял брови.

— Не знаю, — ответил я. — А вы как полагаете? — Он задумался на несколько секунд, что говорило о серьезности его отношения к делу, и только потом ответил:

— Перелом коленного сустава требует очень сильного удара. Зачем, если можно с легкостью сломать путовую кость, как у Индиго?

— Значит, несчастье с Лунным Камнем натолкнуло кого-то на мысль? — спросил я.

— Скорее всего. — Дейнси ухмыльнулся. — Смотрите, чтобы у вас не началась эпидемия.

— Всенепременно, — в тон ему ответил я, зная, что с этой минуты мне действительно необходимо быть настороже.

Алессандро и виду не подал, что Этти передала ему мою просьбу зайти в контору. Он направился прямо к поджидавшему автомобилю, и я увидел его совершенно случайно, ибо в этот момент смотрел на манеж.

Я открыл окно и крикнул:

— Алессандро, зайдите ко мне... — Он продолжал идти, делая вид, что не слышит, и поэтому я добавил:

— ...чтобы поговорить о вашем участии в предстоящих скачках.

Он остановился как вкопанный, с занесенной для шага ногой, и, поменяв направление, медленно подошел к окну.

— Зайдите в комнату владельцев, — сказал я. — Туда, где вы отдыхали на диване... — Я закрыл окно, улыбнулся Маргарет печальной умиротворенной улыбкой, которую она могла трактовать как ей вздумается, и удалился подальше от любопытных ушей.

Алессандро нехотя вошел в комнату владельцев, понимая, что деться ему некуда. Я, однако, решил играть честно.

— Можете принять участие в скачках учеников в Кэттерике через четыре недели. Но при условии, что вы не начнете хвастаться перед другими учениками.

— Я желаю победить на Архангеле, — категорически заявил он.