Переписка 1826-1837

На-днях у меня обедало человек пять моих приятелей: в числе гостей был Петр Андреевич Словцев, старец знаменитый, сын Сибири, он соученик и бывший друг Сперанского, богатый умом, познаниями, правдолюбием и несчастиями. Словцев должен жить в памяти русских или лучше человечества, зане жизнь одного мудреца несравненно поучительнее жизни сотни воинов. Другой гость, ибо должно тебя с ним познакомить, человек достигший богатства и чинов собственным умом и дельностью, образованный старинной школой и твердый в своих правилах, — меня же ты знаешь. — Говоря о словесности заговорили о тебе и мой богатый гость старинной школы восстал на тя, со всею силою классицизма и педантизма. Я, во преки моим мнениям, взял твою сторону и дело пошло на голоса. Словцов сказал: [что] Сочинения Пушкина должно читать для роскоши ума, везде где я встречаю произведения его пера я их пробегаю с жадностью! — Полагая, что таковой отзыв человека подобного Словцову для тебя [буд[ет]] приятнее и занимательнее мнения наших полусловесников, я поставил [себе] приятною обязанностью сообщить тебе оное. Прение продолжалось; Словцев согласился, что род твоих сочинений мог бы быть возвышеннее, но, говорил он, гении своевольны! Наконец, так как общее мнение было на твоей стороне, я, чтоб совершенно победить сопротивника, предложил тост за твое здоровье с тем, чтоб всякой [по[желал]] сказал какое-нибудь желание; очередь пала на младшего, это был учитель русского языка; он пожелал тебе всеобщей любви; я пожелал тебе привыкнуть пить воду, [1244] с тем однакоже условием, чтобы ты доказал que l’esprit qui règne dans tes vers n’est pas l’esprit du vin [1245]. Словцев пожелал богачу антагонисту, чтобы его дети с тобою сравнялись! Один из гостей — чтоб ты вечно писал; другой — долгой жизни. Словцев заметил, что долгая жизнь великим умам не свойствена, им надо желать благодарного потомства. Наконец классик пожелал, чтоб все тебя уважали, но по справедливости ценили твои сочиненья! И так мы все пили за здоровье гения-писателя, даже я, давно пьющий одну воду.

Это письмо как доказательство того, что и в глубине России, на границах Европы [1246] с Азией, не токмо есть просвещение, но и того, что степень сего просвещения довольно значительна, чтобы люди могли и умели ценить таланты, должно быть для тебя и для всякого русского занимательно.

Прощай! пиши, ежели тебе твоя рассеянность оставляет довольно времени для написания нескольких строк человеку, тебя уважающему.

В. Соломирский. 17 июля.

1081. А. Х. Бенкендорфу. 22 июля 1835 г. Петербург.

Monsieur le Comte

J’ai eu l’honneur de me présenter à la porte de Votre Excellence, sans avoir eu le bonheur de La trouver chez Elle.

Accablé des bontés de Sa Majesté, c’est à Vous, Monsieur le Comte, que je viens m’adresser pour vous rendre grâce de l’intérêt que Vous avez bien voulu me témoigner et pour vous exposer franchement ma situation.

Pendant les cinq dernières années de mon séjour à Pétersbourg j’ai contracté près de soixante mille roubles de dettes. J’ai été de plus obligé de prendre en mains les affaire de ma famille, cela m’a si fort embarassé, que j’ai été obligé de renoncer à un héritage et que les seuls moyens que j’eus de mettre ordre à mes affaires, étaient — ou de me retirer à la campagne — ou bien d’emprunter, une fois pour toutes, une forte somme d’argent. Mais ce dernier parti est presqu’ impossible en Russie, où la loix accorde au créancier une trop faible garantie, et où les emprunts sont presque toujours des dettes entre amis et sur parole.

La reconnaissance n’est pas pour moi un sentiment pénible; et certes, mon dévouement à la personne de l’Empereur, n’est troublé par aucune arrière pensée de honte ou de remords; mais je ne puis me dissimuler que je n’ai absolument aucun droit aux bienfaits de Sa Majesté et qu’il m’est impossible de rien demander.

C’est donc à Vous, Monsieur le Comte, que je remets encore une fois à décider de mon sort, et c’est en vous suppliant d’agréer l’hommage de ma haute considération, que j’ai l’honneur d’être avec respect et reconnaissance,

Monsieur le Comte de Votre Excellence

le très humble et très obéissant serviteur Alexandre Pouchkine.

22 juillet 1835 St. Pétersbourg[1247]

1082. В. Д. Вольховскому. 22 июля 1835 г. Петербург.

Обращаюсь к тебе, почтенный мой Владимир Дмитриевич, с дружеской и покорнейшей просьбою: граф Забела едет служить в Грузию под твоим начальством. Друзья и родственники просят для него твоего покровительства и благорасположения, которое и необходимо ему в его положении. Знаю, что мое предстательство в этом случае совершенно лишнее; но я радуюсь случаю издали напомнить тебе о старом, лицейском товарище, искренно тебе преданном.