Переполох

— Ну, вы получите гривенникъ. На кофей годится. Вѣдь плакались вчера, что перепись для васъ разореніе — такъ вотъ и получайте.

«Барышня въ бумажкахъ» ушла. На ея мѣстѣ стоялъ черный, рослый жилецъ съ всклокоченной бородой и доѣдалъ астраханскую селедку, отрывая отъ нея пальцемъ куски.

— Въ трактиръ сейчасъ иду, — сказалъ онъ. — Покончите со мной, перепишите. Зовутъ меня Веденей Шишовъ.

— Веденей? — повторилъ Финогепычъ. — Такого имени нѣтъ. Развѣ Венедикта?

— Сорокъ два года Веденеемъ. Такъ и въ паспортѣ.

— Ну, если въ паспортѣ, то и разговаривать нечего. Это документъ. Веденей Шишовъ. Лѣта — сорокъ.

— Правильно. Крестьянинъ Смоленской губерніи, того же уѣзда. Православный. Грамотенъ. Писать и читать умѣю. Учился въ сельской школѣ. Эво, какъ я листки-то знаю! — похвастался жилецъ. — По ремеслу слесарь. Получаю полтора рубля въ день.

— Постой… — остановилъ его Финогенычъ. — Жената, вдовъ или холостъ?

— Женатъ, женатъ.

— Послушай, Веденей Иванычъ, зачѣмъ врать! — сказала ему хозяйка. — Вѣдь Матрена тебѣ не жена.

— Да я нешто про Матрену? — Такихъ женъ у меня въ Питерѣ много. А я про настоящую жену въ Смоленской губерніи, въ деревнѣ. Тамъ, у меня есть настоящая законница.

— Нѣтъ, я къ тому, что вѣдь и Матрена всѣмъ говоритъ, что она твоя жена.

— А мнѣ у ней языкъ-то вырвать, что-ли! Она говоритъ, а ты не вѣрь. Она вонъ говорить, что у ней есть дядя полковникъ. Такъ всему и вѣрить? Ну, я пойду.

— Можешь идти.

— Марѳа Алексѣвна, а мнѣ поднесенія за мой сказъ не будетъ? — спросилъ слесарь.

— Это еще что выдумалъ! Съ какой стати? — испуганно проговорила Пѣтунникова и отмахнулась.

— Перепись. Съ переписью тебя поздравить, хозяйка.

— Проходи, проходи.

Слесарь, уходя изъ кухни, замахнулся на хозяйку остовомъ селедки.

— У! Скупая вѣдьма! Кому ты добро-то копишь! Эво, какой сундукъ стоить.

— Проходи, проходи.

Перепись продолжалась.

1903