Перерождение

— А ну прекрати, — прорычал Риэр, дернув меня за запястье обратно к себе. — Я сказал — спрашивай о чем хочешь. Но не ожидай, что все ответы тебе понравятся.

ГЛАВА 65. ОТКРОВЕНИЯ

— Я уже спросила, — буркнула я, когда Риэр практически вдавил мою голову обратно в свое плечо, расплющивая бедное ухо.

— Родился я в тысяча восемьсот втором году, — альфа сделал паузу, очевидно, давая мне время посчитать в уме его возраст.

Ладно, двести шестнадцать лет… ну не так уж и страшно. Не две тысячи же… хотя… м-да.

— Моя мать происходила из стаи на юге Франции и имела, так называемое спорное происхождение, — и без того далеко не теплый тон альфы обрел позвякивающие откровенным льдом нотки. — Прежде чем спросишь, поясню: ее отец был Зверорожденным, занимавшим не слишком высокое положение в стае, а мать — обращенной. По факту, дети в таких союзах являются Зверорожденными, но все равно носят на себе клеймо нечистой крови. И все вокруг никогда не упустят возможность ткнуть в это при любом удобном случае. Положение таких оборотней в иерархии, конечно, выше, чем у обращенных, но от необходимости гнуть спину перед истинными Зверорожденными они не избавлены. Особенно уязвимы именно женщины, ведь реши на них покуситься кто-то сильный и с высоким положением — и никто не встанет на их защиту.

Он снова замолчал, будто ждал от меня какой-то реакции, но я притихла и только вслушивалась в его сердцебиение, в котором мне чудился ритм тревоги. О чем он беспокоится? О том, что изъян в его родословной как-то повлияет на мое к нему отношение? Верится с трудом, учитывая его ауру перманентной самоуверенности.

— Тогда стаи частенько затевали между собой конфликты, но длительной враждой это обычно не заканчивалось. Границы территорий постоянно делили, более слабые вообще изгонялись с насиженных мест и вынуждены были искать новые — нормальный процесс в нашем мире, правда, с "лихих девяностых" кровавые переделы уже не популярны, и решать все предпочитают путем переговоров. Что, кстати, по мнению некоторых приверженцев старых порядков, является признаком нашего вырождения. Ну да сейчас это не важно. Однажды в поселение матери и прибыл альфа Лестон, дабы выступить посредником и закрепить перемирие после очередного столкновения двух соседствующих стай. Все знали, что альфе Лестону уже очень долго не могли подобрать подходящую Зверорожденную по натальным картам, и ходили слухи, что пара ему вообще не светит, такова его судьба. Дальше… — Риэр поерзал, притягивая меня еще плотнее к себе, и положил руку на свое лицо, прикрывая глаза. — Моя мать была красавица, и Лестон запал на нее. Договориться с альфой ее стаи о том, что он заберет эту девушку с собой, особой проблемы не составило. Мнением моей матери, естественно, никто не интересовался. Да она и не сопротивлялась. Еще бы, ей выпал реальный шанс возвыситься, став постоянной подругой альфы. Но жизнь — та еще сука, ты в курсе, Рори.

Дыхание Риэра стало резче, челюсть напряглась, а тело нагрелось рядом с моим. Эти воспоминания злили его или причиняли боль, и я уже отчасти жалела, что затеяла это погружение в прошлое.

— Он плохо с ней обращался? — осторожно спросила я.

— Нет, не сразу, — отрывисто бросил альфа. — Мать говорила, что они прожили вместе прекрасные годы, да и я помню, что пока рос, их отношения были теплыми и уважительными. Так что ответ на твой второй вопрос — раннее детство мое было абсолютно нормальным и безоблачным и прошло в прекрасном поселении стаи Лестона у подножья Пиренейских гор. Учитывая, что у моего отца других наследников не имелось, я сам и все вокруг пребывали в полнейшей уверенности, что власть над стаей унаследую я, даже несмотря на изъян в моем происхождении. Тем более рос я сильным, и ментальное подчинение членов стаи давалось мне совершенно легко. Короче, будущее мое представлялось ясным, и даже если и имелись несогласные, то виду никто не подавал. Мне исполнилось семь, когда пришла весть о том, что чистокровная невеста моему отцу все же найдена. Она, как оказалось, жила в чертовой дали, где-то на Аляске, и к тому времени, когда стало известно, кому она предназначена, ей стукнуло уже шестнадцать.

Ох, вот уж правда, хуже не придумаешь. Я даже попыталась приподнять голову, чтобы заглянуть Риэру в лицо, но остановила себя. Шок и сожаление, отобразившиеся сейчас на моем собственном, это явно не то, в чем он нуждался и что мог истолковать верно, учитывая его зашкаливающую природную гордость.