Пересмешник. Пригожая повариха

Всяк ведал, что. Неох был знаменит бедностию в городе, не уступал в том самому последнему гражданину и мог назваться правильно пресведущий герой с котомкою, и для того, как он думал, не пойдет ни один человек к нему в гости. Он написал реестр, в котором не менее как двадцать пять человек назначил поимянно. Итак, с такою родословною пошел к первому и просил его завтрешний день к себе откушать, притом показал тот реестр и сказывал, что всех этих людей намерен он пригласить к своему столу, чтоб возблагодарить их за старую хлеб-соль. Званый им гость захохотал и, снявши колпак, кланялся Неоху, благодаря за его одолжение, и притом просил, что не изволит ли Неох эавтрешний день у него откушать. «Хотя у меня и не будет такого великолепия, — говорил он, смеяся, — как за вашим столом, однако я думаю, что вы за это не погневаетесь; мое дело не богатое, так надобно жить на свете сколько-нибудь поскромнее». И так посмеявшись над ним и над его столом, отпустил его от себя с честию и с любовию. Неох, оставив его дом, пошел к другому и, идучи, рассуждал сам в себе, что удобнее на дне реки погруженному железу всплыть на верх воды, нежели бедному человеку сделаться вдруг богатым. Званый им гость, может быть, подумал, что Неох делает над ним какую-нибудь шутку, которых уже много они от него видали; итак, в уплату прежнего Неохова одолжения посмеялся он и над ним несколько: каково кликнется, таково и откликнется. Пришедши к другому, точь-в-точь такой же получил отказ. Итак, далее из двадцати пяти человек обещали посетить его дом только четверо, и то такие, которые были одного тиснения с Неохом и жили с ним по- братски: ночью были все раздеты, а днем все пятеро одевались в два поношенные кафтана, которые служили им по жеребью.

Пришедши домой, не углубился он в философию и не стал рассуждать о ложных приятелях, а впустился в горячее вино и натянулся его столь исправно, что едва-едва узнал свою постелю, лег на нее и с превеликим удовольствием заснул. Что грезится ему во сне, того я не ведаю, а только это знаю, что он уснул столько сладко, что проспит до самых тех пор, покамест начну я рассказывать второй вечер веселого его похождения; а теперь в угодность моему герою отправимся и мы в свои постели, чтоб не разбудить и не потревожить его нашими рассказами.

Тогда уже рассвело, когда Неох проснулся. Он призвал к себе трактирщика и приказал готовить ему вечерний стол, ибо вознамерился гостей своих потчивать совсем новым манером: приказал пригласить музыкантов и также других людей, к тому принадлежащих, и, словом, все то, что надобно ему делать. Потом обвязал голову свою платками и надел сверху теплый колпак, надел тулуп и епанчу, которое все купил на присланные от тетки деньги, лег в постелю и дожидался в оной гостей по обыкновению приказных служителей, которые нередко принимают так челобитчиков. Дело уже подходило к обеду. Неох увидел у себя в комнате пять человек, которые были не последнего звания в городе. Он с великим восхищением, поворачиваясь на постеле, просил их, чтобы они сели; вскоре потом и с излишком наполнилась его комната; вчера обещали только четверо, а теперь человек и до пятнадцати уже набралось. Некоторые из них пришли прямо пообедать, потому что желудки их были опорожнены, а в другом месте, может быть, нужды не имели запастись столовою провизиею, а другие пожаловали, согласясь посмеяться над хозяином; знали они, что он беден, следовательно, думали, что ему нечем их попотчевать, а о присланных от тетки деньгах были неизвестны.

Неох, во-первых, начал перед ними извиняться, что ввечеру сделался ему жестокий припадок; итак, принимал он поутру лекарство, которое привело его в превеликую слабость и не позволяет встать с постели; просил он, чтоб гости его сели, и когда находились уже все по местам, то вместо того, чтоб приказать поднести им по чарке водки, как обыкновенно бывает перед обедом, надул он философические органы и начал предлагать им новую систему о свете. Все голодное собрание не застенчивым образом докладывало ему, что такие безнадежные задачи предлагаются после обеда и что когда желудок в хорошем здоровье, тогда и разум бывает понятнее. Неох вздохнул чрезвычайно немоглым образом и говорил им так: «Государи мои! Видя меня в такой слабости и почти уже при последнем издыхании, удовольствуйте несколько мое желание; вы мне все приятели, а у приятелей легко все выпросить можно. Помните ли, один премудрый человек сказал, что вино помрачает разум, а у меня за столом его будет весьма довольно; итак, набравшись его, не так уж будете вы здраво рассуждать о свете». Гости хотя и голодны были так, как волки, однако захотели быть учтивы. Чтоб не потревожить больного, слушали мнение его часа с три; только увидели из его рассуждений, что система его и до завтрешнего дня не умолкнет; итак, большая половина, вставши и поблагодари хозяина за хлеб и за соль, пошли искать обеда где-нибудь в другом месте, только не в таком, где вместо оного предлагают о свете.