Пересмешник. Пригожая повариха

Если бы Неох был волокита, то бы, конечно, прочитав сие письмо, испугался и подумал, что пишет сие к нему какой-нибудь соперник и назначивает место, на котором бы пощекотать его несколько шпагою; однако Неох был весьма далек от шайки нарцизов[107]

и не знал еще совсем ни любви, ни волокиты; сверх же того в Новегороде не слышно было тогда о поединках. Итак, он дивился только тому необычайному и нечаянному случаю и предприял ожидать назначенного ему времени с нетерпеливостию. Он же не был из числа тех людей, которые бегают по дворам, высуня язык от нетерпеливости, и рассказывают всем людям то, что им сказано от другого за тайну. Пришедши в Университет, не сказал он никому о своем приключении, а предчувствовал, что с этой минуты будет он действующим лицом в том романе, который сочинителю писать заблагорассудилось. Неох теперь в полной его власти, и он будет повелевать им так, как своим невольником. Может одеть его в странную одежду, наденет на него золотой кирас с желтою епанчою, на голову даст ему белую чалму с желтыми полосами, лицо покроет чернью и взденет в уши ему вместо серег по крупной жемчужине, вручит ему лук, а за плеча колчан со стрелами, подпояшет его экватором и обошьет платье зодияком вместо позумента и так покажет его людям собранием четырех частей света или еще и больше. Ежели соизволит, даст ему скипетр и посадит на престол, свергнувши с оного — заключит в темницу, даст ему любовницу и опять отымет оную, сделает из него превращение и пошлет выше облаков к солнцу; а ежели сойдет с ума по общему обыкновению писателей романов, то повернет землю вверх дном и сделает его каким-нибудь баснословным богом, ибо от романиста все невозможное статься может. А я, продолжал рассказчик, как сказываю сказку, то без всяких пышных украшений буду продолжать мое повествование с начала. На другой день, когда настало Неоху назначенное время, то он прибрался несколько порядочнее обыкновенного и пошел на то место, где должен был ожидать неизвестного. Препроводив с полчаса на оном времени, увидел, что шершавые ветры подняли великую пыль в поле, потом из густых земных облаков означились шесть животных четвероногих, которые тащили за собой не весьма дурную карету. Сидящий на козлах кучер с гордыми усами и с важным видом повелел остановиться лошадям тут, где Неох дожидался; потом вчерашний скороход, подошед к нему, говорил следующее: «Государь мой, мне приказано просить тебя, чтобы ты поехал в этой карете, а куда, об этом мне сказывать не велено. Согласен ли ты на то?» — примолвил он. «Со всею охотою», — отвечал ему Неох. «Очень хорошо, — продолжал зватай, — должно теперь вам завязать глаза, а мне сидеть с вами в карете и смотреть, чтобы вы их не развязывали». Неох при сем слове рассмеялся; он никогда не сочинял ни сказок, ни романов; итак, подумал, что в самой вещи начинается с ним какая-нибудь веселая повесть, или забавное приключение. Нет на свете твари отважнее студента во всяком неизвестном случае, а как Неох из таких людей был не выродок, то тотчас и согласился. Скороход не только одни глаза, но всю голову опутал ему полотном, которое он с собою привез, по чему видно, что рачительно приказание исполнил того, кому это надобно было. Когда Неох поместился со скороходом в карете, то этот романический, или попросту дурацкий маскерад ездил часа с два по неизвестным Неоху местам, которые время все прохохотал незрячий студент. Он воображал себе, что сделался героем глупой сказки или вздорного приключения, потому что начало неизвестного случая казалося ему смешным и необыкновенным. Ежели надобно тому, к кому меня везут, думал он, незрячего, так в нашем городе довольно найдется слепых; можно бы одного из них в это употребить, а то я, размышлял он, который вижу обеими глазами, должен заступить без нужды место слепого. Наконец, размышляя долго, попал он на истинный путь разума и узнал, что писатель романов, желая привести читателей в восхищение, получить громкую славу, присвоить себе Пегаса

[108]

и получить Парнасский лавр, не только это, но и на воздухе палаты построить может, ежели только захочет.