Переступить черту. Истории о моих пациентах

Применим теперь наши понятия к обоим случаям: у Клуга и Мора мы находим, по обстоятельствам, обширную рациональную связь: образование бреда ревности со всеми вытекающими из него последствиями. Эта рациональная связь распространялась на всю их жизнь с определенного момента. В этот момент, однако, происхождение этого рационального единства нельзя понять ни рационально, ни эмоционально (сразу вслед за событием «понятным» образом), ни из личности, а оно начинается без связи с прежними проявлениями, как нечто новое. Выступает ли это новое как «импульсивная бредовая идея» (Фридманн), как обман памяти, как галлюцинация переживания или как еще что-то другое, вначале безразлично. Высказанные больными в дальнейшем идеи у Мора все можно понять рационально из происхождения, например, утверждение о клятвопреступлении, попытки замять дело и т. д., у Клуга некоторые к тому же можно трактовать как эмоциональные развития, например, настаивание на «объявлении его сумасшедшим». У обоих мы имеем, кроме того, возможно, новое появление сложных обманов памяти, которые указывают на устойчивое «изменение». Но также открытое настаивание на бреде, несмотря на представленные доказательства против, и дальнейшее последовательное поведение, очевидно, означают устойчивое изменение в сопоставлении с параноидально «развившимися» психопатами (легкая паранойя Фридманна), которые реагируют понятным образом на внешнее событие бредовыми образованиями, и эти бредовые образования, если не корректируют, то все же забывают.

В наших обоих случаях говорить об отношении к процессу головного мозга было бы в настоящее время совершенно бессмысленно. Только с психической стороны мы что-то знаем об этих явлениях. Но поскольку нечто новое, гетерогенное, возникает без повода и совершенно непонятно ведет к устойчивому изменению, т. е. не вылечивается, то перед нами, по нашей терминологии, «психические процессы». В этом понятии лежит, конечно, не процесс «процессирования», так же как Demetia ргаесох не должна устойчиво прогрессировать, а только процесс неизлечимого изменения. Также этим, конечно, не исключается, что «психический процесс» вызывается физическим процессом в прежнем смысле тем, что он только однажды влияет на прямые параллельные процессы, последние, однако, в дальнейшем оставим в покое. Только вот о таком физическом процессе, который от этого однократного воздействия на прямые параллельные процессы сделался бы совершенно незаметным, мы ничего не знаем.

Ранее в мы высказали мнение, что «личность», насколько об этом можно судить, остается интактной. Представляется, что это находится в противоречии с утверждением, что имеет место «процесс». Это представление основывается на двойном смысле слова личность[52]. Оно может подразумевать теоретически совокупность константных мотивов со всеми диспозициональными содержаниями сознания или только эмпирический хабитус человека, все его поведение во всех делах жизни. Говоря об «изменении личности», мы имеем ее в виду в последнем смысле, и если мы говорим, что оно отсутствует, то подразумеваем, что оно во всяком случае недостаточно грубое, чтобы его можно было эмпирически констатировать. Этому не противоречит, что та теоретическая личность при имеющемся частичном бредовом заполнении сознания, естественно, должна быть измененной. Мы выводим из этого правомерность говорить об «имеющем четкие границы» «процессе», что для нашего анализа должно быть позволено так же, как было бы недопустимо видеть в нем высказывание о «сущности» расстройства. Мы представляем себе под этим углом зрения, что скопление таких процессов ведет к изменению личности, которое мы обнаруживаем вплоть до каждой детали поведения. Мы надеемся, что таким способом выражения ближе всего остаемся к своеобразию случаев, как мы их наблюдаем. Мы находим мало обширных психологических или рациональных связей или только одну, которая может быть сведена к множеству переживаний, происхождение которых лежит по ту сторону психологического рассмотрения.