Перевал

Валентина в желтом полушубке, подпоясанном широким ремнем, на котором висела деревянная кобура с маузером, крепко держалась в седле. Из-под серой ушанки выбивался у нее пучок светлых волос.

Старик Байтерек скакал вместе со всеми, хлопая полами своего чапана, то и дело вглядываясь вперед.

Яростно хлеставший ветер вырвал из уст старика и унес его мольбу:

— О дорогие мои! Помчимся быстрее! Люди в апле еще не лягут спать, если не собьемся с хода. Скорей! Скорей! Жива ли моя звезда?

Багрянец вечернего солнца коснулся вершин гор.

Хотя в аил приехали поздно и улеглись далеко за полночь, Батийна проснулась на заре. Она шла по краю аила и с восхищением смотрела на горные склоны.

Женщина доила корову у крайней, стоявшей чуть поодаль от других, юрты с изношенным покрытием. Она доила с завидным уменьем и ловкостью. Батийна уловила, что женщина посмотрела на нее с любопытством. Батийна улыбнулась ей, словно встретила старую знакомую:

— Богатого надою вам, сверстница!

— Спасибо на добром слове!

— Молодая телка у вас? Первый год, наверное, отелилась? — спросила Батийна.

— Да, дорогая, сколько раз молилась я богу и Занги-бабе[61], пока у нас не завелась своя корова. Месяц, как отелилась. Соски у нее еще твердые.

— Молочная она у вас. Доите ее три раза на дню. Время от времени мажьте ей вымя сливками. За хороший уход скотина отплатит с лихвой…

«Боже, эта женщина, оказывается, повидала жизнь…»

— Да, — произнесла Батийна, как бы разгадав мысли новой знакомой, — если ухаживать как следует, она молока год от года дает больше. И потомства от нее подходящего дождетесь. По ее породе видно…

— Первый раз вдоволь напились молока мои ненаглядные дети!

— Еще бы лучше, если б и взрослые пили молока вволю!

Женщина засмеялась от всего сердца:

— Что правда, то правда, подруга. Отец у нас часто спорит со своими малышами из-за молочной пены. — Подумав, что сказала что-то не совсем уместное, она поспешила поправиться: — От радости делает он это, от радости.

«Видать, добродушная, откровенная женщина», — подумала Батийна. И пока она мялась, не зная, как начать разговор, женщина спросила:

— Слушайте, подруга, вы не рассердитесь на меня, если я задам вам один вопрос.

Батийна ответила с готовностью:

— Разве можно сердиться за то, что тебя спрашивают?

Отняв руки от коровьего вымени, женщина повернулась к Батийне:

— Говорят, вы приехали разыскивать пропавшую внучку несчастного старика. Правда это?

— Правда! Разве хорошо, подруга, если в наше время пропадает человек?

Женщина словно чего-то испугалась.

— Да провались они с этим их делом! Разве когда пропадал человек?

Уловив в словах женщины какую-то недомолвку, Батийна насторожилась и, чтоб не вспугнуть ее, спросила с наивным видом:

— Про кого это вы сказали: «Да провались они с ихним делом?»

Доильщица будто не расслышала вопроса Батийны:

— Вы уже нашли девушку, которую ищете?

— Пока нет.

— Есть хоть какие-нибудь следы? — усмехнулась женщина.

— Вчера ездили в верхний аил. Проводили собрание членов Союза кошчу[62] и комсомола. Говорили с каждым активистом в отдельности. Но никаких следов не нашли.

— Эх, подруга, — сказала женщина с досадой, — бедняки боятся почтенных людей аила и не скажут ничего открыто на собрании.

Батийна прибегла к хитрости, чтоб вызвать доильщицу на откровенность:

— А что сделали почтенные люди, подруга? У всех женщин — одна честь. Чего только мы не пережили в то проклятое время! Прошлое пусть останется прошлым. Но что хорошего в том, что нынче крадут девушек, когда советская власть зовет женщин повернуться к свободе, раскрыть глаза и получать знания…

— Говорят, мол, новая власть дала свободу, равенство всем. Богачи и бедняки — равны, мол, теперь. Раньше баи водились только с баями. А теперь, мол, все смешались… — начала женщина и примолкла: «Сказать или нет? Эти скоро уедут, а я могу пострадать, могу лишиться единственной коровы, которую с таким трудом мы завели. Болтливый язык у меня…»

Батийна тихо сказала:

— Не скрывайте. Вы что-то знаете, подруга!

Женщина пробурчала не совсем внятно:

— А вы спросите начальника… Барскана.

В первые дни, следуя примеру Батийны и других, многие девушки и женщины порвали с шариатом, адатом и, согласно закону «полюбила — вышла!», стали выходить за тех, кто был по сердцу. Но были случаи, когда байские сынки, насильно увезя девушку, уговаривали ее сказать: вышла, мол, замуж по любви.

Чтобы выгородить насильника, пострадавшая говорила:

— Пришла я сюда по своему желанию. Полюбила и вышла. Никто меня не крал!

Обманутая, она подчиняется правилу: «Камень остается там, куда упал…»

Благо, если девушка и джигит сойдутся Характером и она станет хозяйкой в доме, матерью. Но беда, если она вдруг надоест своему жениху.

— Раз сама пришла, сама и уходи! Ведь ты не выходила за меня честь по чести, не заставляла платить калым, — поиздевается над нею муж, прежде чем выгнать.