Перевалы, нефтепроводы, пирамиды

Во время второй мировой войны движение за независимость усилилось. В 1943 году была создана Партия независимости, а в 1944 году — Коммунистическая партия Марокко. Умный султан Мухаммед почувствовал веяние времени. Он понял, что если не возглавит движение за независимость, то рано или поздно исчезнет с политической арены Марокко вместе со своими французскими покровителями. В 1945 году султан, находясь в Париже, впервые отважился открыто заявить, что пришло время для Марокко стать «свободным современным государством». В 1947 году, выступая в Танжере, он отказался прочитать восхваления в адрес Франции, предложенные генерал-губернатором, и вместо этого заявил, что Марокко решило «бороться за восстановление всех своих прав».

Султан стал неудобен колонизаторам. Изыскивая средства отстранить его, они прибегли к испытанному рецепту «разделяй и властвуй» и разожгли рознь между берберами, живущими в сельских местностях, и арабским населением городов. Феодальные князья Высокого Атласа, не заинтересованные в сильной централизованной власти, например известный паша Марракеша, охотно поддержали игру колонизаторов. Вооруженные до зубов племена берберов появились на окраинах городов. Произошли кровавые столкновения.

Несмотря на это, призыв марокканского народа к независимости звучал все громче и нашел отклик в мире, в первую очередь в молодых национальных государствах и в социалистических странах.

Тут колонизаторы допустили грубую ошибку: 20 августа 1952 года они подвели свои танки ко дворцу султана, заставили Мухаммеда бен Юсефа отречься и посадили на трон его родственника Мухаммеда бен Арафу, слабовольного старика. Бывшего султана со всем его гаремом сослали на Мадагаскар. Этот насильственный переворот обернулся для колонизаторов бумерангом. Они создали мученика! Теперь борьба за независимость Марокко проходила под лозунгом: «Возвратить законного султана!» Рабочие Касабланки бастовали; верующие мусульмане покидали мечети, если молитвы произносились от имени нового султана.

В те дни по Марокко ходил анекдот, показывающий, что думал народ о «французском султане»: в одном салоне Мухаммеду бен Арафе якобы предложили меню. Он немедля подписал его, думая, что это приказ, составленный генерал-губернатором.

Марокко уже почти не поддавалось управлению. И тут представители французского крупного капитала поняли, что глупо настаивать на сохранении колониального господства в старом виде — оно держалось только па штыках и подкупе местной верхушки, — ибо это вскоре могло привести к полной потере их влияния, а главное, к утрате экономических позиций. Рабочий класс Марокко с каждым годом выступал все более энергично. Для французской крупной буржуазии независимый султанат, где она могла сохранить свои позиции, был более приемлем, чем революционная республика. Несмотря на сопротивление колониальных генералов и «колонистов» — французских поселенцев, парижское правительство ликвидировало «обанкротившееся предприятие бен Арафы» и начало переговоры с сосланным султаном.

Мухаммед бен Юсеф согласился пойти навстречу французскому крупному капиталу и 16 ноября 1955 года с триумфом вернулся в Рабат. 2 марта 1956 года Франция предоставила султанату политическую независимость.

С этого дня Мухаммед V стал для большинства марокканского народа любимым «королем-освободителем», символом свободы.

— Однако он не смог освободить свой народ от экономического господства Франции. Это видно в любом магазине!

Когда Хасан закончил свой рассказ, заимствованный из учебника истории, мы стали обсуждать королевскую политику за последние десять лет. Хасан сидел рядом и делал вид, что понимает каждое слово. Но когда мы на секунду остановились, чтобы перевести дух, он незамедлительно воспользовался паузой. Он протянул руку, скромно опустил глаза и что то жалостливо сказал.

Конечно, Хасан, ты получишь бакшиш, и даже немалый, за прекрасную историю о твоем Мухаммеде V. Когда ты станешь старше, ты, быть может, поймешь, что властелин на троне совсем не твой властелин и не может быть твоим.

БРОШЮРЫ

Нам хотелось хоть раз искупаться в Атлантическом океане, прежде чем в Касабланке установится зима с дождями и штормами. В Альфе, районе богатых современных дворцов и роскошных бассейнов, вблизи маяка, мы нашли свободный участок пляжа и бросились в высокие, в человеческий рост, волны. Выйдя из воды, мы продрогли на холодном ветру и, чтобы согреться, поспешили в уютный маленький эспрессо-бар. Единственный посетитель, мужчина тридцати лет с небольшим, писал за столом в углу, [вокруг него лежали брошюры. Будь мы в ГДР, я бы подумал, что это партийный работник готовится к докладу.

У меня тоже была целая пачка брошюр, изданных министерством информации к десятой годовщине независимости Марокко. Я подчеркивал в них некоторые фразы, отмечал цифры. Вдруг с соседнего столика прозвучал вопрос:

— Вас удовлетворяют эти проспекты?

— Н-да… Не знаю… Мы еще слишком мало знаем Марокко.

— Правительственные брошюры всегда говорят полуправду.