Перевалы, нефтепроводы, пирамиды

— Мы благодарим ГДР за сотрудничество. Оно помогло нам разрешить трудную проблему!

Теперь я понял, что это была не пустая формула вежливости.

ОТКАРМЛИВАТЬ НЕВЕСТ ЗАПРЕЩЕНО!

Если между четырьмя и пятью часами пополудни побродить по авеню Хабиба Бургибы — главной торговой улице Туниса, — можно подумать, что находишься в современной южноевропейской столице. Из банков, магазинов и учреждений на улицы выходят толпы красивых девушек. Одетые по последней парижской моде, они отлично сознают свою красоту и понимают, какое впечатление производят на прохожих. В это время на улицах почти не попадается сефсери, традиционная белая чадра тунисских женщин, которую еще носят в деревнях, на базаре и на окраинах города. Большинство девушек не сразу садятся в автобус или трамвай, а прогуливаются вдоль витрин, заходят с подругами, а той с друзьями в кафе. В «Кафе де Пари», что напротив театра, в этот час нет ни одного свободного места.

Это удивило нас. Ведь мы только что побывали в Марокко и Алжире! Такого множества девушек, оживленно беседующих в кафе с молодыми людьми, мы не видели с начала поездки!

По типична ли такая картина для нынешнего Туниса? И да и нет! Тунисское правительство гордится тем, что освободило женщин от сефсери и от пут средневековой традиции. В официальных изданиях постоянно публикуются фотографии артисток, учительниц, танцовщиц, медицинских сестер, лаборанток и единственной женщины — депутата парламента. В Тунисе уже считается в порядке вещей, что девушки участвуют в работе молодежных организаций, занимаются спортом, голосуют на выборах, учатся, проводят дискуссии на различные темы.

По закону женщина в Тунисе имеет те же права, что и мужчина, пользуется избирательным правом, сама может быть избрана, равноправна во всех юридических вопросах.

Многоженство запрещено, закон устранил прежний порядок, когда детей женили родители. Девушка может вступить в брак лишь с восемнадцати, а юноша с двадцати лет.

Но соответствует ли практика законоположениям? Вот три примера, показывающие, сколь сложна эта проблема.

Лайла, домашняя работница сотрудника нашего торгового представительства, была разведена и жила одна с четырнадцатилетним сыном. Однажды мы поинтересовались, когда и при каких обстоятельствах ее муж с ней развелся. Лайла взглянула на нас удивленно:

— Мой муж? Это я с ним развелась!

Лайлу почти ребенком выдали замуж за железнодорожного рабочего. Со временем муж стал разыгрывать из себя пашу, а к жене, как это было принято, относился как к рабыне. Себя же он ни в чем не стеснял. Наконец Лайла взбунтовалась и подала адвокату заявление о разводе. Все ее подруги считали такой шаг безумием и пытались удержать ее. Но произошло то, что во многих арабских странах еще невозможно: суд вынес решение в пользу жены. Умный судья встал на сторону установленного законом равноправия, против пережитков прошлого!

Второй пример: однажды в субботу вечером нам захотелось взглянуть, как проводит конец недели тунисская молодежь. Мы обратились к доценту университета, который был руководящим деятелем Дестуровской социалистической партии. Он ответил:

— Как в Германии! Посещают кино, театр, устраивают вечеринки, ходят на ярмарку, танцуют…

— Танцуют? Где?

Наш собеседник ответил менее уверенно:

— Ну, в казино «Бельведер», в студенческих клубах, в «Амилькаре», «Карфагене», даже в «Хилтоне»…

Мы принялись разыскивать веселящуюся молодежь, по сначала безуспешно. В студенческом клубе лишь несколько юношей играло в карты. В ответ на наши вопросы они сказали, что у студенток есть свой клуб, В «Хилтоне» и «Амилькаре», действительно, танцевали, но не те, кого мы искали. Кроме нескольких супружеских пар из числа «первой десятки» в эти рестораны ходят одни лишь иностранцы.

Мы уже хотели вернуться домой, когда на авеню Хабиба Бургибы случайно попали в «Ротонду». Этот ресторан из-за тускло-красного освещения производил на первый взгляд впечатление дешевого ночного клуба. Заметив на танцевальной площадке веселую компанию из пяти юношей и трех девушек, говоривших по-арабски, мы сели за соседний столик. Вскоре разговорились. Оказалось, что это студенты педагогического училища отмечали сдачу экзамена. Беседовали мы лишь в перерывах между танцами, ибо студенты не пропускали ни одного. Будь то твист или шейк, они танцевали с исступлением.

Мы заговорили с Джаминой, стройной двадцатилетней девушкой с длинными рыжеватыми волосами. Я спросил, как ее родные относятся к тому, что она ходит танцевать одна. Джамина сразу стала серьезной:

— Мало-помалу начинают привыкать к тому, что мы, молодые, хотим жить своей жизнью, иначе, чем жили наши родители… Но столкновений, и порой весьма ожесточенных, было много. Нам помогало то, что общественность, молодежные организации, а также правительство на нашей стороне…