Перевернутый мир

Раньше я не раз обнаруживала в его квартире следы пребывания других женщин. В последнее время мне кажется, что он встречается только со мной. Я почти уверена: то, что он испытывает ко мне, все больше похоже на родство. Паша ко мне очень привязан, и это факт. А я? Привыкла, считаю овец во время нашей так называемой любви. И не реагирую больше на то, что меня в самом начале раздражало до дрожи. И есть одно великое приобретение. Нет, это не деньги, которые он как дал, так может и отобрать. Это доверие. Уникальная для моей жизни уверенность в том, что он не предаст и не соврет. Такого нет даже по отношению к сыну, не говоря уже о муже. Я, конечно, в этом смысле ни на секунду не расслабляюсь, но во мне появилось что-то вроде благодарности, и она оказалась благом для меня же. Я больше не терплю на пределе брезгливости наш вялый и более чем своеобразный секс. Мне не приходится скрывать нетерпение во время трапез до и после скучных, почти бухгалтерских разговоров. Наоборот: я научилась вникать в его проблемы, извлекать из его опыта уроки для себя. И я даже испытываю тепло удовлетворения оттого, что в моих силах подарить ему радость. Говорю это самой себе и смеюсь над собой. Почти гармония при полном и жестоком понимании, насколько уродливо и похабно выглядит наша связь со стороны.

Пока Паша накрывал на стол, я вошла в огромную ванную – руки помыть. Определенно, здесь других женщин не было очень давно. У меня есть способ проверки: ставлю шампуни, гели, баночки с кремом в своем порядке, так оно все и стоит до моего следующего прихода. Паша вообще пользуется только ванной в своей спальне наверху.

За ужином я пила больше вина, чем обычно, и подливала в бокал Паши. Во-первых, я решила домой не спешить, пусть Валера немного хотя бы позлится, раз он сам точно дома. Пустячок, а приятно. Во-вторых, Паша по сути человек казенный, масса ограничений и запретов, нужно постараться развязать ему язык. Удалось вывести разговор на убийство Игнатьевой. Заговорила о подозреваемом Павлове, о его войне со следователем Васильевым. Призналась в том, что меня это заинтересовало, потому что Васильев – отец той актрисы, с которой встречается мой муж. Паша все внимательно выслушивал, реагировал коротко и однообразно, как попугай в клетке:

– Я в курсе. Да, это так. Слышал, читал.

Мы съели лобстера, приступили к фруктам. Паша достал другое вино. И наконец его язык стал немного заплетаться, глаза покраснели, веки отяжелели. Немолодой и не очень здоровый человек, к тому же много работает и старается соблюдать режим и ночью спать.

– А ты не знал эту Веру Игнатьеву? – неожиданно в упор и чисто по интуиции спросила я. – Я прочитала, что она бывала на всяких приемах и вечеринках в качестве эскорта и просто как приблудная прошмандо. Показать тебе ее фото?

– Не нужно. Я знал ее. Да, действительно, девица, которая умудрялась пролезать в разные места. Таких много вообще-то.

– Но ты запомнил ее… Почему?

Паша долго молчал, я даже испугалась, что он засыпает. Придвинула стул впритык к нему и крепко сжала его руку, пристально глядя в глаза. Он посмотрел сначала удивленно, потом улыбнулся, явно польщенный:

– Ты ревнуешь? Моя дорогая… – У него вроде даже глаза повлажнели. – Это совсем не то, что ты думаешь.

– Откуда ты знаешь, что я думаю?

– Об этой Игнатьевой все думали одинаково и при ее жизни. Она была очень худой, выдавала себя за малолетку. Все так и считали, что это Верка-давалка, которая научилась проникать к богатым людям. На самом деле Игнатьева выполняла иногда щепетильные поручения серьезных людей.

– А как ты вообще что-то о ней узнал?

– Она привезла мне один секретный документ от делового партнера.

– Сюда привезла?

– Да, потому что мы не могли рисковать, чтобы это видела какая-то охрана в офисе. Бывают настолько секретные сделки. Ты понимаешь, что я не собираюсь даже тебя посвящать?

– Да мне и ни к чему. А что ты слышал об этой истории с Павловым? Как они были связаны? Что случилось?

– Аля, там могло быть что угодно. Нам даже говорить об этом не стоит. И очень советую тебе ни с кем это не обсуждать. Темнейшая история, всплыть может кто угодно и в связи с чем угодно.

– А отец актрисы Васильевой может быть при чем? Не хмурься, для меня это важная и личная тема.

– Этот может быть причастен к любой провокации. Страшный тип, несмотря на то что калека. Больше ничего не скажу.

– А кто тот партнер, который прислал тебе Игнатьеву с документом? Это тоже тайна?

– Да нет. Ты его прекрасно знаешь. Он у нас в совете попечителей. Никита Журавлев, финансист, достойнейший человек. Я бы сказал, такие люди – наша опора.