Переводчик

Олег задавал Диме этот вопрос много дней назад. Тогда, когда он не знал, что такое война…

— Я не знаю. И да, и нет. Я сам еще не могу разобраться. Страшно, но не так, чтобы все отсохло от страха…

— Это еще цветочки, — усмехнулся Лунин. — Ягодки впереди.

Дима улыбнулся, и от этой улыбки у Нартова по коже пробежали мурашки.

— Все равно война — это дерьмо. Тот, кому она нужна, не знает тех страданий, которые выпадают на долю тех, кто оказался на войне. Будь моя воля, — Олег сверкнул глазами, — я бы лично убил бы того, кто развязал эту войну!

— Тогда тебе придется перестрелять все наше правительство! — рассмеялся Глеб. — И всех персидских шейхов, которые не заинтересованы, чтобы на Кавказе можно было спокойно добывать нефть. Кавказ к Европе ближе и Европа покупала бы нефть у нас, а не у них. Вот им это и не надо. Чистая экономика, никакой политики или религии… ну, разве только для прикрытия основной идеи…

— Ответственность за развязывание войны должна ложиться на тех, кто ее развязал, — Олега уже понесло, и он не мог остановиться, пока не выговорится. Рядом сидели мужики, хлебнувшие войну и понимающие, что без какой-то отдушины человек на войне быстро свихнется. Отдушиной Нартова было желание выговориться… — Но, по-моему, в истории редки случаи, когда высших руководителей страны судили за развязывание войны, за безвинные жертвы…

— Да, — кивнул Глеб.

— А нам — умирай, — Олег потянулся за котелком, в котором был чай, налил себе полкружки.

Мишин скривился при последних словах Нартова. Олег, посмотрев на него, чуть не сплюнул со злости. В этот момент прибежал посыльный из штаба:

— Товарища лейтенанта Нартова в штаб, срочно…

— В штаб, срочно… — передразнил посыльного Иванов.

В штабе кроме штабных офицеров сидели Самойлов, один из его сержантов-контрактников с автоматом, и связанный по рукам бородатый араб.

— Тебе собеседника привели, — усмехнулся Шумов. — Приступай…

— Где его взяли? — спросил Олег.

— На выходе из Киров-Юрта, — отозвался Самойлов. — Уходил на Элистанжи вместе с еще двумя.

— А где они?

— Там, — Самойлов глазами указал вверх. Все было понятно без подробностей.

Олег подсел к задержанному, и спросил:

— Имя?

— Али, — отозвался «собеседник».

— У кого был в отряде?

— Я заложник. Меня бандиты поймали в Грозном…

Олег перевел это на русский язык.

— Врет, скотина, — сказал Романов. — Думает, что мы тут в игрушки играем…

Самойлов сказал Нартову:

— Переведи ему, что мы парни серьезные и хотим от него получить только правду. Если он не будет говорить, то он сильно пожалеет…

Олег перевел. Араб опустил голову, как будто в раздумье. Романов вскипел:

— Он что, издевается над нами?

Самойлов принял слова командира как руководство к действию. В одну секунду в его руках оказался нож, которым он быстро и сноровисто отсек ухо арабу. Тот взвизгнул и закатил глаза. Кровь закапала на пол. Олег повторил вопрос:

— У кого был в отряде?

— У Халида.

— Сколько человек в отряде?

— Двести.

Олег посмотрел на Романова:

— Большой отряд, Юрий Борисович…

— Во время допроса делиться своими впечатлениями необязательно… — отозвался Романов безучастным тоном. — Потом все обсудим…

Олег понял, что совершил глупость. Нужно держать себя в руках.

— Где базируется отряд?

— Месяц назад были в Улус-Керте, потом меня ранили в ногу…

— И где ты все это время был?

— В Киров-Юрте отлеживался. Лечился. Поймите, я не боевик. Я был вынужден ходить с ними. Они меня водили везде с собой.

— Что он там бормочет? — спросил Романов.

— Что он не боевик, — перевел Олег, и спросил араба: — Где сейчас Халид?

— Ушел. Не знаю куда.

— Как оговорено твое возвращение в отряд после выздоровления?

— В Сельментаузене есть человек, которого зовут Ибрагим Вараев. Он связной.

— Откуда ты прибыл сюда, в Чечню?

После вопроса Олег подмигнул сержанту, и тот в готовности замахнулся прикладом автомата, чтобы избежать лишних шероховатостей в разговоре с боевиком. Араб оценил этот жест и быстро ответил:

— Из Грузии.

— Как?

— Мы шли по ущелью.

— А сам вообще откуда?

— Я из Иордании. Не убивайте меня…

— Кому подчиняется Халид?

— Амиру.

— Амиру Хаттабу?

— Да, — ответил араб и втянул голову в плечи, будто боялся, что ее сейчас тут же отрубят.

Олег допрашивал араба еще два часа. Нартов уже валился с ног от недосыпа — шел уже третий час ночи, и спать хотелось невмоготу. Когда вопросы иссякли, Али спросил:

— Что вы со мной сделаете?

Олег перевел. Романов тут же ответил:

— Расстреляем.

— Переводить ему? — спросил Олег.

— Переводи.

Олег перевел. Араб снова втянул голову в плечи, и его начала трясти крупная дрожь.

— Смотри, дрожит, сука, — сказал Самойлов. — А когда они роту десанта мочили, так он наверно так же от радости трясся… может, десантникам его отдадим?

Олег посмотрел на Романова, набрался смелости и сказал:

— Такие, как он, подлежат выдворению из страны…

Романов зло посмотрел на Нартова. Днем в отряде погиб разведчик…

— Такие, как он, подлежат выдворению только на тот свет. Потому что они здесь лишние. Это не их война. Это война наша и чеченская. Наемники здесь чужие. А потому они не имеют права на жизнь. Они здесь вне закона…