Переводы с языка дельфинов

А потом родился Вова. Сначала он надеялся, что трудности временные. Потом выяснилось, что ребенок странный, придурошный. И все пошло прахом. Последние месяцы даже невозможно было представить, что когда-то их жизнь была иной, он был уверен: счастливой. Да, Алина изменилась, помудрела, что ли, стала увереннее в себе. Повзрослела, короче. Но и такая она нравилась ему. Она оставалась феей. А он… Он стал убийцей.

Нет, он, Семен Зубов, не хотел никого убивать, все вышло случайно, и эту случайность спровоцировала Алина. Он тут ни при чем. Мишенью был только Вовка, те двое пострадали непреднамеренно. Значит, он не виноват… Не виноват? Да кто ж ему поверит! Тюрьмы не избежать. Не избежать позора, унижения, страха. И Алиночка исчезла из его жизни. Жить теперь зачем? В душе лишь пустота.

Заснеженный парк был совершенно безлюдным. Семен все еще держал в руке фотографию Алины, смеющейся, беззаботной, и теперь безнадежно потерянной им. Он стал засовывать фотокарточку в карман и обнаружил там несколько ядовитых капсул. В горячке он и забыл, что прихватил с собой остатки из упаковки. Признать вину тяжело, но ведь люди все равно погибли из-за него. А если не жить рядом с Алиной, зачем вообще жить? Семен всыпал в рот сразу все, что у него было. Подавился и выплюнул на ладонь.

В кармане зазвонил телефон. Семен смотрел на свою ладонь, в которой был яд, и не знал, на что решиться. Телефон замолчал. Семен вынул его из кармана. Мать. Мать без него не сможет, у нее больше никого. Не выпуская из рук пилюль, которые прилипли к ладони, в другой он держал телефон. Что делать? Что? Телефон зазвонил снова, казалось, водная гладь пруда усиливает его громкость. Семен вздрогнул и машинально ответил:

— Да, мама! Что? Как отказывает? И рука? Да ты хоть скорую вызвала? Я еду.

Капсулы упали на мокрый гравий. Он побежал к машине и на ходу швырнул пустую коробочку в урну.

Алина с Романом уже час находились в приемном покое отделения токсикологии. Из реанимации не было вестей. Алина не могла найти себе места, ходила из угла в угол, думала звонить Юле, но потом решила ее не беспокоить. Роман внешне был спокоен, его волнение выдавало лишь легкое подергивание губ, в пальцах он крутил ручку и щелкал кнопочкой, открывая и закрывая шариковый стержень. Любого человека эти щелчки в тишине больничного коридора вывели бы из себя, но Алина словно бы и не замечала этих навязчивых звуков.

Наконец дверь реанимации открылась, вышел молодой доктор в зеленой униформе.

— Вы мать? — спросил он Алину, которая, поднявшись ему навстречу, замерла и выжидающе смотрела на него во все глаза. Она кивнула, пытаясь прочитать на его лице утешение или приговор. Роман встал рядом.

— Тяжелый случай. Вы, конечно, мамочка, за бабушкой могли бы и получше следить. Полуслепые старухи насобирают не пойми чего, а травятся дети. Скажу прямо, никаких прогнозов сегодня дать не могу.

— Как не можете?!.

— Ребенок в сознании, — упредил шквал вопросов доктор, — его удалось вывести из печеночной комы, благо спохватились на самой ранней стадии и точно знали, каким грибами он отравился. Хотя все равно это похоже на чудо, с такой дозой и взрослый организм не справится. Нетипичный случай у вашего сына, в общем. Сейчас под капельницами. А часа через три-четыре мы подвергнем мальчика полному комплексу детоксикации. Постараемся сделать все, что в наших силах.

— А как он ведет себя? — сдерживая слезы, спросила Алина. — Плачет? Кричит?

— Нет, что вы. У него на это сил нет, — успокоил доктор. — Пока что ему очень плохо, сознание фиксируется только реагированием на свет, на прикосновения.

— Я просто… — Алина всхлипнула, — хочу предупредить вас. Мой мальчик аутист, и когда он придет в себя, может испугаться капельниц и незнакомого места. Вы будьте осторожны, пожалуйста.

— Я в карту записал, — серьезно ответил врач. — А сейчас отправляйтесь домой, все равно в ближайшие сутки сына вы не увидите. Если что — мы вам позвоним.

Алина не двигалась с места, и Роман, легонько приобняв ее за плечи, направился с ней к выходу.

Была глубокая ночь. Алина едва держалась на ногах — сутки без сна. Роман осмотрел машину, поправил зеркало, открыл окно, вытер руль и торпеду, завел машину, и они поехали по пустынным улицам. Алина прислонилась головой к стеклу, задремала. Ей снился веселый, здоровый Вовик, он звал ее: «Мама! Мамочка!» Во сне она была счастлива, но из глаз спящей Алины текли слезы.

Она проснулась так же внезапно, как и заснула. Огляделась и спросила:

— Куда мы едем?

— Твои предложения? — ровно спросил Роман, глядя в зеркало на отражения проезжающих мимо машин.

— Я не знаю.

И правда, куда ей ехать? Ей не хотелось возвращаться в их с Семеном квартиру, которая еще недавно была ее домом. А после того, что случилось, возвращаться туда было страшно.

Словно прочитав ее мысли, Роман принял решение:

— Поедем ко мне.