Переворот

Граф вытер ладонью холодный пот со лба. Ещё никогда, играя наудачу для своих коронованных клиентов, он не испытывал такого напряжения. Далеко не всем везло. Шаху Надиру, например, выпал висельник. А бедняжке Помпадур — смерть — удачное завершение её пути. Екатерине же карта шла в руки. Граф никогда не позволял себе опускаться до азарта, но сейчас он чувствовал, как в нём мало-помалу нарастает возбуждение. Это не хорошо. Он слишком близко принимает к сердцу события в России. Между тем это — всего лишь одна из ступеней большой лестницы, которую строит братство.

Банкомёт вновь начал раскладывать карты. Направо от него лёг король кубков, налево — колесница — седьмая карта высшего аркана.

— Повозка бьёт короля, — слегка заикаясь, произнёс граф. Левой рукой он открыл свою карту. На её гладкой поверхности была изображена колесница в лучах восходящего солнца.

— Жизненный успех и победа в ваших руках, — кивнул Брат Метатель. — Поздравляю. Вы выиграли ещё один день. А королю-пьянице придётся туго...

Сен-Жермен поклонился и снова с напряжением уставился на руки Банкомёта. Теперь ему казалось, что от них в темноту разлетаются зелёные искры. Брат Метатель явно не хотел отдавать ему третий день. Это был бы слишком красивый выигрыш. Но граф знал себе цену и цену протеже, для которой старался. Либо всё, либо ничего. На меньшее они не согласны.

— Маг, — бестрепетно провозгласил Банкомёт, кладя слева от себя картонку с изображением старца в балахоне и остроконечном колпаке, — бьёт копейщицу. — Справа от него, неловко перевернувшись в воздухе, на стол упала карта с женщиной-гладиатором, державшей в руках пику.

— Туз. Высший аркан, — граф почувствовал на губах сухость. — Маг-помощник, побуждающий к действию. Мы обрели ещё один день успеха.

— Не радуйтесь преждевременно, — Брат Метатель поднял вверх ладонь. — Туз имеет также значение правосудия, справедливого воздаяния за грехи. И тогда копейщица символизирует насильственную смерть.

— Какое это имеет значение для моей протеже? — пожал плечами граф. — Правые карты касаются её противника.

Банкомёт не проронил ни слова.

— Это и есть расплата за успех? — Сен-Жермен понимал, что ждать ответа бессмысленно. — Но мы изначально предусматривали гибель предшественника. Истинная власть не передаётся иным путём...

Брат Метатель выжидающе молчал, показывая тем самым, что всё необходимое уже сказано, игра проведена и соискатель должен уйти, доволен он или нет результатом.

Лежавший на столе Дерианур тускло поблескивал золотисто-зелёными гранями. Он, как губка кровью, напитался удачей и готов был передать её своей хозяйке. Но только на определённый срок. Нельзя бесконечно выигрывать. Когда-то приходится платить по счетам.

— Ещё одно, пожалуйста, — с любезной улыбкой обратился граф к темноте.

Руки Банкомёта, собиравшие карты, застыли над столом. В их раздражённых движениях ясно читалось недовольство.

— Вы не показали мне правую карту, лёгшую против тройки, — твёрдо договорил своё требование Сен-Жермен. — Я в праве её узнать.

Пальцы Брата Метателя легко пробежали по колоде и выдернули из неё валета кубков.

— Сын короля-пьяницы? — догадался граф. — Приобретая власть, она бьёт по собственному ребёнку и загоняет его в противный лагерь. Отныне он вечно будет связан с отцом, смерть которого пагубно отразится на наследнике.

Банкомёт хранил терпеливое молчание. Сен-Жермен знал, что больше не добьётся от него ни звука.

— Я искренне благодарю Капитул за право Большой Игры, — граф низко поклонился. — Надеюсь, моё любопытство не слишком оскорбило Высших и впредь мне не будет отказано...

Бесцеремонность, с которой исчезли руки и погас свет, показала игроку, что Высшие огорчены. Его настойчивость всегда казалась им неуместной. Но кто-то пребывает в горных высях, а кто-то делает дела на земле. Граф ещё раз поклонился темноте, хотя чувствовал, что за ней уже никого нет, и, повернувшись к столу спиной, побрёл вверх по лестнице.

Глава 3

БЕГСТВО

Карета Дашковой подъехала к ограде Верхнего Парка. Кучер свернул налево и занял обычное для княгини место. Алехан отогнул край малиновой шторки и осмотрелся. Было слишком рано, чтоб на улице могли появиться прохожие. Ворота оказались не заперты, это не удивило гвардейца: кому придёт в голову нападать на царскую резиденцию? Редкие караулы измайловцев переминались с ноги на ногу в отдалении, у дворцового крыльца.

Алексею повезло. У чугунной калитки никто не маячил, и он благополучно миновал её. Высокие кусты сирени скрывали гостя от взглядов часовых. Хорошо зная расположение постов, Орлов умело обходил их, то сворачивая за насыпные катальные горки, то углубляясь в поросший крапивой овраг, на дне которого звенел ручей. Низко выстриженные лужайки и цветники были его врагами. Гроты и громоздкие чаши фонтанов — товарищами по заговору.

Из тумана, как призраки, выступали беломраморные скульптуры. Алехан подмигнул юному Эроту, прижимавшему палец к губам, и погрозил кулаком щекастому Борею с охотничьим рогом в руках: «Только посмей дунуть!»