Периферийная империя: циклы русской истории

В это самое время тверской купец Афанасий Никитин совершает знаменитое «хождение за три моря», добираясь до Индии. В отличие от португальских путешественников той же поры Афанасий Никитин не открыл новых торговых путей. Возможно, он не был даже первым русским купцом, прошедшим этими путями в глубь Азии. Еще в XI-XII веках индийские источники упоминают «о боевых доспехах из земли русов» [182]. Основная торговля велась арабскими, еврейскими, армянскими и бухарскими купцами, и Афанасий Никитин лишь прошел по их путям. Однако, в отличие от множества других торговцев, он был еще и исследователем, оставившим нам подробные записи – точно так же, как английские купцы XVI века оставили нам детальное описание Московии. В этом плане путешествие Афанасия Никитина действительно является частью общего европейского движения на восток.

Завоевание Поволжья состоялось лишь в XVI веке. Укрепив государство, московские правители прилагают огромные усилия для того чтобы установить контроль над Поволжьем. Один за другим под власть Москвы переходят татарские торговые города – Казань, Астрахань, Саратов. Мало того, что захватываются территории – сама Россия «смещается» на восток. Волга становится «русской рекой», «матушкой», «кормилицей». Точно так же, как в IX веке за удивительно короткий срок возникла единая держава от Балтики до Черного моря, теперь возникает новая Россия. Не только захватываются земли татарских ханств, но татарская знать, частично принимая православие, стремительно интегрируется со знатью русской. Значительная часть боярских семей XVII века – выходцы из поволжской татарской аристократии. Они занимают важные посты в государстве. Вопреки последующим представлениям, русские начинают массово смешиваться с татарами именно в эту эпоху. Не татарское нашествие на Русь привело к «отатариванию» славянского населения, а наоборот, бурное движение Московии на восток сопровождалось среди местных жителей массовым переходом в православие, обрусением и интеграцией в русское общество.

Московии удалось не только за кратчайший срок захватить, но и удержать эти обширные владения именно потому, что объективная потребность в поддержании порядка на волжском торговом пути требовала соединения этих земель под единой властью, и для татарской знати и купечества это было не менее очевидно, чем для русской. Так же, как Римская империя в древности, объединяя средиземноморское экономическое пространство, интегрирует в единую цивилизацию проживающие там народы, так и Московская Русь формирует себя как нацию, устанавливая единую власть на речных путях.

Восточная экспансия подпитывалась земельным голодом мелкого дворянства (точно так же, как Крестовые походы и испанское завоевание Америки). В свою очередь, крестьяне осваивали новые земли, стараясь уйти из-под власти помещиков. Но походы на Волгу, сколь бы успешны они ни были, существенно запоздали. В тот самый момент, когда волжский путь полностью и окончательно переходит под власть Москвы, мировые торговые пути смещаются на запад.

Открытие Америки Колумбом открывает не только новую эру в европейской истории, но и становится отправной точкой для формирования мировой экономической системы. После того как Васко да Гама, открыв западный морской путь в Индию, завершил многолетние усилия португальских мореплавателей, европейский торговый капитал приобретает совершенно новые возможности для развития. Хлынувшие на Запад материальные и финансовые ресурсы подталкивают рост производства, а главное, позволяют предпринимательству окончательно сформироваться на буржуазной основе: становится выгодна эксплуатация наемного труда, и создаются благоприятные условия для накопления капитала.

Хотя «революция цен», последовавшая за массовым притоком в Европу драгоценных металлов, в значительной мере обесценила деньги, импульс, полученный западной экономикой, был невероятной силы.

Испанские Габсбурги, несмотря на свои первоначальные успехи, не сумели превратить складывавшийся «мир-экономику» в «мир-империю». Подчинить систему единому политическому порядку не удалось, зато началось становление буржуазных наций. В общем, глобальная система начинает принимать характерные черты, сохранившиеся до начала XXI столетия. Наиболее развитые в буржуазном отношении нации превращаются в ее «центр», стихийно трансформируя остальной доступный им мир в свою экономическую «периферию».