Перикл

Дальше всё пошло по обычаям тех лет: молились у очага в доме невесты и отец освободил её от покорности богам своего дома, а она откупилась от них своими детскими игрушками — бросила свои куклы, бусы и колечки на алтарь; пировали до обеда, провожая невесту из родительского дома, затем жених повёл её к своему дому... Тут следовало ехать на брачной колеснице, украшенной лентами и цветами, но от дома Мирто до дома Сократа было не более трёх десятков шагов, если идти от ворот к воротам, а если пройти через калитку в ограде — то вдвое ближе. Шли от ворот к воротам. Сократ вёл Мирто, держа невесту за руку и поправляя на её голове венок, то и дело сваливающийся ей на плечи. Впереди с факелом, зажжённым от огня в очаге Мирто, шла её тётка, хотя эта роль обычно предназначалась для матери, которой у Мирто не было. У порога дома Сократа молодых осыпали щедро серебряными монетами. Потом по приказу Аспасии монеты собрали и ссыпали в глиняный кратер, его с трудом поднял и перенёс в дом один из рабов Критона. Следом за кратером Сократ внёс в дом Мирто — поднял её на руки и перешагнул с радостным криком через порог, славя богов. Затем был пир в доме Сократа, точнее, во дворе дома, так как ни одна комната в доме не могла вместить всех многочисленных гостей. Сократ, как жених, не пил вина ни в доме Мирто, ни здесь: женихам на свадьбе пить вино не полагалось, чтобы потом не зачать ребёнка в пьяном состоянии — от пьяных родителей, как известно, рождаются ущербные дети. Он очень страдал, что нельзя пить, а ещё, кажется, оттого, что не удалось — ох уж эта Аспасия! — соблюсти совет Хилона: «Брак справляй без пышности».

   — Да ведь эта пышность не для тебя, а для твоих гостей, — сказала Сократу Аспасия. — А ты не пьёшь и не ешь. Так что Хил он не обидится. Считай, что я устроила пышный праздник не для тебя, а для всех остальных.

   — В этом есть резон, — согласился Сократ и успокоился. К тому же пришло время уводить жену в брачные покои.

Тут и эпиталамы зазвучали, и среди них та, что была обещана Аспасией, — про ветер и про сад. Эпиталамы звучали до утра, до утра продолжался пир. Утром, пока молодожёны ещё спали, со двора было убрано всё, что могло бы напомнить о свадьбе: ложа, столы, цветы, ленты, треножники и всякая посуда, унесена зола с кострищ, а сами кострища политы водой и засыпаны песком.

Даже дух вина и угощений успел выветриться, когда Сократ вышел во двор. Друзья его стояли у ворот. Сократ направился было к ним, но они помахали ему руками, закрыли ворота и удалились. Праздник для Сократа кончился. Новая жизнь соединилась со старой, это означало, что к старым заботам отныне прибавились новые и что в доме он теперь не один, а стало быть, обязан думать не только о себе.

Вышла из дома Мирто в длинном белом хитоне с распущенными волосами, присела на камень, предназначенный для надгробной стелы ремесленника Родокла, заказанной Сократу братом покойного Калликсеном.

   — Не сиди на камне, — сказал жене Сократ, подавая ей руку. — Это камень для мёртвого. Чтобы жить долго, ничто мёртвое не должно прикасаться к нам.

Мирто встала. Сократ обнял её.

   — Будем жить долго, да? — спросила Мирто.

   — Да, — ответил Сократ, целуя её в горячее плечо.

Они были счастливы, ничто не предвещало скорой беды, того, что Мирто родит мёртвого ребёнка и умрёт сама. Впрочем, была дурная примета: выйдя из дома после первой брачной ночи, Мирто присела на могильный камень...

После свадьбы пять дней они не расставались, никуда не ходили, благо, в доме после пиршества осталось достаточно пищи — фруктов, овощей, масла, сыра, колбас, вина... И рабы Критона оставались в доме, так что стоило Сократу и Мирто чего-нибудь захотеть, как они тотчас выполняли их желания: приносили питьё, еду, одежду. На шестой день появился гонец от Аспасии, принёс дощечку-письмо, где рукою Аспасии были аккуратно написаны слова: «Нынче вечером в доме Перикла собираются твои друзья для серьёзной беседы и ждут тебя, Сократ. Размышляй о прекрасном и приноси свои мысли к нам. Аспасия».

   — Скажи хозяйке, что непременно приду, — сказал гонцу Сократ: он и сам собирался уже выйти из дома, чтобы повидаться с друзьями, поболтать с ними и выпить кружку-другую вина на Агоре, как в прежние дни, когда был свободен, подобно ветру над полем.