Перо, закон и стеклянный шар (СИ)

– Вы не станете ставить мне условия, – предупредил Дорен, вглядываясь в возбужденное лицо человека напротив. – Поступайте, как знаете, но помните, что любые действия имеют последствия... Если ваша статейка навредит моему расследованию, вашу газету недолго и разогнать! Имя Кросгейс имеет вес.

Произнеся угрозу, детектив поморщился, словно это было совсем не то, что он собирался сказать. Глядя в его удаляющуюся спину, Хальрун разочарованно поник и даже пнул подвернувшийся под ногу камешек, который пролетел над тротуаром, а затем отскочил от угла дома. Проследив за полетом, Хальрун обнаружил, что из дома гадалки за ним самим наблюдают: стоило журналисту поднять голову, как занавеску на окне второго этажа кто-то поспешно задернул. Дорен этого не увидел – детектив как раз садился в пузатую, как бочонок, машину. Более современным экипажам придавали формы изящнее, но даже просто представить такую в руках полиции Хальрун не мог.

– Скажет тоже! Вес! – пробормотал журналист себе под нос.

Недолгое время он постоял посреди тротуара. Полицейский экипаж давно скрылся из виду, и к окну больше никто не подходил. Хальрун вдруг почувствовал себя одиноким... Одиноким и ужасно голодным. Завтрак газетчика состоял из кофе и гренок, а обед отсутствовал вовсе. Хальрун совсем заработался: сначала отправился на пожар, а потом поспешил на зов прекрасной дамы. В обоих случаях затраченные усилия обернулись ничем.

– Глупый день, – выругался Хальрун. – Еще и с редактором объясняться... Но для начала нужно где-нибудь поесть... Где-нибудь не в этом округе, иначе я разорюсь.

Разумеется поймать экипаж ему удалось далеко не сразу – как будто сегодня Хальруну могло повезти. До редакции газетчик добрался только три часа спустя, разочарованный и злой.

Под красноречивыми взглядами коллег Хальрун пробрался к своему столу, сел на жесткий стул, а затем с наслаждением вытянул гудящие ноги.

– Ты раскряхтелся, словно старик, – заметил Ракслеф, занятый перекладыванием бумажек между противоположными углами стола. – Неудачно съездил, да?

– Это временный провал, – сказал Хальрун, легкомысленно вращая в воздухе рукой.

Тайрик, который тихонько сидел в углу, расправил плечи.

– У него, – Ракслеф кивнул на юношу, – тоже неудача... А ты не радуйся, молодой человек! Не радуйся! Если кто-то еще собирается получить по шее, нужно лучше скрывать злорадство.

– Я не злорадствую, – огрызнулся Тайрик.

– А я не собираюсь получать «по шее»! – вмешался Хальрун.

– Ну-ну, – хмыкнул Ракслеф.

Хальрун потянулся. Требовалось идти, но так хотелось посидеть еще немного.

– Чем занят? – спросил он у старшего коллеги.

– Выбираю объявления, – спокойно ответил тот. – Нужно заполнить номер хоть чем-нибудь.

– Мне жаль, – сказал Хальрун.

– Я-то знаю. Его убеди.

Ракслеф кивнул на кабинет начальника.

– Попробую...

Журналист встал и еще разочек потянулся. Перед тем, как войти к редактору, он набрал в тощую грудь побольше воздуха, словно прыгун в воду... А затем обернулся и подмигнул Тайрику, который, затаив дыхание, следил за идущим на расправу коллегой. Юноша покраснел. Хальрун усмехнулся. В редакторский кабинет он заходил со словами:

– Вей Эймарк! Я вернулся! У меня две новости!

Колченогий стол занимал большую часть владений Пелруда. Древний образец мебели не был так уж велик – это сам кабинет был очень мал. Между стеной и деревянными тумбами оставалось всего-то по паре шагов, и грузному редактору, когда он садился или вставал, приходилось всякий раз вжимать живот. Пелруд нередко повторял, что ему нельзя толстеть, вздыхал и полчаса спустя делал плотный перекус.

Хальрун кашлянул, чтобы сбить першение в горле. Стойкий запах табака никогда не выветривался из редакторского кабинета. За годы работы дым, казалось, пропитал даже стены.

– Что? Говори! – потребовал Пелруд.

Его лицо было красным, словно помидор, а глаза налились кровью от усталости. Пелруд уставился на Хальруна, отстранившись от массивной печатной машинки. В редакции были две такие. Обычно набирать текст газетчики поручали Тайрику, и молодой человек считался неофициальным владельцем второй машинки. Первая принадлежала редактору.

– Проветрился бы ты, вей Эймарк, – произнес Хальрун с сочувствием, хотя редко раздавал советы.

Он предпочитая наблюдать за людьми в их естественной среде.

– Я проветрюсь, проветрюсь! – хрипло сказал Пелруд. – Ты не юли! Есть хорошая новость?

– Есть! – Хальрун расцвел в улыбке. – У нашей прелестной фабрикантши в самом деле что-то случилось. Ее прямо сейчас ищет один очень деятельный младший детектив.

– Вот как! Это же замечательно!

Редактор довольно потер руки.

– Вот именно, что только «как»! Не знаю пока, что у нее стряслось, но я чувствую, что статья получится для передовицы, а может и для разворота!

– Тогда пиши, дорогой вей Осгерт! Пиши скорее!

Видя радость начальника, Хальрун почувствовал, что приблизился к опасному повороту.

– В том-то и дело, что я пока не могу!

– Что?

Пелруд спал с лица. Толстыми сосисочными пальцами он расстегнул пуговички на тесном жилете.

– Что значит, ты не можешь?

– Такое дело... Слишком рано.