Перо, закон и стеклянный шар (СИ)

– Напрашиваешься на похвалу? – спросил Пелруд скрипучим недовольным тоном. – После той статьи о тебе говорил весь Бальтауф.

– Ты про вейю Маргиту? – удивился Хальрун. – Уже год как прошел.

– Скажи еще, что тебе до сих пор не поступают предложения сменить работу! – заметил Ракслеф, выглянув из-под раскрытого справочника с адресами.

Старый газетчик только делал вид, что увлечен чтением, а сам внимательно прислушивался к разговору.

– Уже два месяца, как не получал! – отозвался Хальрун. – Всякая слава проходит.

– Так верни ее! – потребовал Пелруд, стукнув кулаком по столу. – Принеси мне скандал, не хуже истории с Маргитой!

В глазах редактора горел пожар.

– Как прикажите, вей Эймарк! – Хальрун вытянулся, изобразив солдата перед лицом генерала.

– Не паясничай.

– И без скандала не возвращайся, – напутствовал молодого коллегу Ракслеф.

– Верно! – согласился Пелруд. – Хоть какой-никакой, а скандал нам нужен... Ну, не мне тебя учить.

Шеф редакции ушел к себе в каморку, на ходу потирая руки, а Хальрун напоследок вручил Ракслефу черновик заметки, над которым работал. Взамен он получил бумажку с адресом дома Кросгейс – недавно Мализа перебралась из Роксбиля в Центр.

– Разорительная кража? – прочитал вей Гросфер. – Округ может остаться без теплых пальто? Лишился месячного заработка?

Хальрун без тени смущения пожал плечами.

– Измени-ка, друг, для убедительности на двухмесячного... И это лучшее что я смог сочинить, не слишком идя против истины.

– Что есть истина, решать должно людям. А мы люди, – философски заметил Ракслеф.

Он сделал нужную пометку, пока Хальрун надевал плащ.

– Постарайся, чтобы нам не пришлось публиковать это позорище, – заметил пожилой газетчик в спину молодому.

Хальрун обернулся.

– Сделаю, что смогу. Ты же меня знаешь! – он усмехнулся. – Если это все-таки окажется розыгрышем, я добьюсь того, чтобы меня спустили с лестницы. Я не вернусь с пустыми руками.

– Самоотверженно, – буркнул Ракслеф, но в его голосе проскользнула нежность. – Тогда я спокоен за номер.

Зашуршали странички, спрятав морщинистое лицо Гросвера. Хальрун выбежал на улицу. Стояла поздняя осень, промозглая и ветреная, но погода никогда не влияла на настроение вея Осгерта. Шаг его оставался пружинистым, а длина ног позволяла легко перешагивать любые лужи. Несмотря на худобу, Хальрун никогда не мерз, и до зимних холодов носил тонкие плащи.

На главной улице он поймал наемный экипаж, расплатился за поездку заранее, а затем непринужденно втянул шофера в разговор ни о чем и обо все на свете. Они проезжали мимо кирпичных домов Роксбиля, выглядевших особенно уныло под серым пасмурным небом. Редкие деревья (для округа любая зелень действительно была редкостью) желобно тянули к небу голые ветки, а прохожие казались безликими тенями. Люди снаружи кутались в шарфы и пальто, но внутри экипажа было тепло. Хальрун с удовольствием подвинул ноги поближе к двигателю, от которого шел приятный жар. Сидения – большое новшество! – в экипаже подогревались.

– Это обошлось мне в сотню крушей, но седалище в тепле стоит каждого из них, – хвастался шофер.

– Не могу не согласиться... Хм... Экипаж очень чистый. Большая редкость в это время года.

– Мою каждый день! Времени уходит много, но разве чистая публика поедет в грязной машине?

– Грязь к грязи, чистота – к чистоте, – рассмеялся Хальрун.

– Да уж... Во всем нужен порядок, – невпопад согласился шофер.

За приятной беседой время летело незаметно. Виды рабочей окраины сменились пристойными кварталами для людей среднего достатка, а потом и роскошными проспектами центра Бальтауфа. Улицы стали широкими, но экипажи на них гораздо чаще мешали друг другу. Когда такое случалось, шофер начинал ругаться себе под нос. Хальрун сидел рядом с самым благодушным видом.

– Приехали, – объявил владелец экипажа. – Ждать вас, вей?

– Не стоит. Но спасибо.

Газетчик даже не обернулся к машине. Его взгляд был устремлен на дом впереди.

Семейное гнездышко Кросгейсов располагалось не в самой роскошной части Центрального округа, но в целом выглядело неплохо. Это был трехэтажный особняк с двумя башенками и узким фасадом, построенный людьми, нелишенными вкуса. Пропорции казались гармоничными, и фигурные окна украшали здание, а не уродовали его, что нередко случалось у модных архитекторов.

Хальрун сверился с табличкой, оповещающей, кому принадлежит дом, и поднялся по лестнице из семи ступенек. Затем газетчик нажал на кнопку звонка в виде совы с расправленными крыльями, после чего (как будто кто-то специально ждал прямо за порогом) дверь сразу открылась. За ней стояла миловидная девушка в аккуратном платье и с кружевом в волосах. Вот только ее взгляд был испуганным, а красивые глазки явно бегали.

– Кто? – спросила она. – Вы к кому, вей?

– Я к вейе Кросгейс. По ее личному приглашению.

– Да? – почему-то еще больше удивилась девушка. – Проходите... Прошу вас...