Перо, закон и стеклянный шар (СИ)

Вопрос заставил полицейского нахмуриться. Дорен еще раз с раздражением постучал по столу и даже дернул уголком рта перед тем, как заговорить. Видя серьезный настрой детектива, Хальрун перестал жевать.

– Нужно найти доказательства... Доказательства вины или невиновности гадалки. Видите, я не пристрастен, вей Осгерт.

Однако не пристрастность полицейского беспокоила Хальруна.

– Доказательства? – небрежно отмахнулся он. – Да вас на порог не пустят, принеси вы их хоть дюжину.

Дорен стал совсем мрачным.

– Думаете, все настолько плохо?

– Знаете, детектив, – Хальрун посмотрел на него с сочувствием, – что-то мне подсказывает, что уже завтра вас ждет неприятный разговор с капитаном. Вейя поняла, что меня подослали именно вы.

– Не беспокойтесь, – перебил Хальруна Дорен. – Безопасность девушки мне намного важнее.

Газетчик усмехнулся.

– Ради торжества правосудия или ради самой девушки?

Нарвавшись на острый, словно стрела, взгляд Дорена, Хальрун рассмеялся уже громко.

– Я понял, понял. Вами движут обе причины.

– Вей Осгерт!

– Не кричите, детектив, прошу вас. Я последний, кто станет вас судить. Вейя чудо как хороша собой.

Подавив веселье, Хальрун вернулся к еде. Он, как обычно, ел быстро и с аппетитом, но ухитрялся при этом внятно выговаривать слова.

– Однако я вам больше не помощник. Вейя предупреждена, пусть и не вняла, и на этом моя миссия закончена.

– Я понимаю, – произнес Дорен. – Благодарю за помощь, вей Осгерт. Расплатитесь за меня, прошу вас.

Детектив оставил банкноту на столе, придавив кружкой, чтобы бумажка не улетела – «Горбатом льве» гуляли сквозняки. Уходя Дорен засунул руки в карманы и слегка ссутулился. Хальрун окликнул его в последний момент.

– Вы бы не усердствовали слишком, детектив Лойверт. Правосудие – это прекрасно, красивые девушки – еще лучше, но... Поверить не могу, что говорю это! Но иногда не нужно лезть на рожон.

– Мне тоже удивительно слышать это от вас, – слегка отрешенно произнес Дорен. – Благодарю за совет.

– Который вы не оценили, – закончил газетчик. – Дело ваше.

– Именно.

Детектив надел шляпу и покинул кабак, а Хальрун отодвинул от себя тарелку – аппетит внезапно пропал. Обычно газетчика не интересовали дела других, но упрямство полицейского вызвало непонятную досаду. Или не такую уж непонятную: все-таки Дорен был единственным человеком, с которым Хальрун находил мертвое тело, а это что-то да значило. Стоило вместе с кем-то вляпаться в историю, как между вами возникнет особая связь… Впрочем, обычно ненадолго.

Хальрун щелчком пальцев подозвал официантку, расплатился за обед, а затем достал часы. Было достаточно поздно, чтобы нарваться на взбучку от Пелруда за оставленную без присмотра редакцию, но газетчик знал, что сказать начальнику. Он вышел на улицу с мыслями о работе.

О давнем пожаре на фабрике Кросгейсов Хальрун знал немного – беда случилась за несколько месяцев до того, как он стал работать на вея Эймарка и «Листок». В кипучем Роскбиле нельзя было оглядываться назад, и Хальруна всегда интересовало только то, что происходило в настоящем, но кое-что он мог припомнить.

Настолько большой пожар да еще с человеческими жертвами был событием нерядовым: про него писали все бальтауфские газеты, не только окружные, но и городские. «Листок», конечно, тоже не остался в стороне. Вышла целая серия статей под авторством Ракслефа, и их все Хальрун, конечно же, прочел… То есть проглядел по диагонали, чтобы не ударить в грязь лицом при приеме на работу. В пятнадцать лет Хальрун как раз потерял отца, и ему было не до чужих трагедий. Мать умерла годом раньше, поэтому оставшемуся один на один с миром Хальруну пришлось бросить учебу и искать способ прокормить себя. «Листок Роскбиля» стал его спасением и оставался им до сих пор.

Вернувшись в редакцию, Хальрун застал одного Ракслефа. Старик что-то писал, но при виде молодого коллеги сразу отложил перо.

– Делаю твою работу, – ворчливо сказал Гросвер. – Пока ты где-то шляешься.

– Шляюсь, – согласился Хальрун. – Ты ни за что не догадаешься где.

– Как будто я собираюсь угадывать! Ты мне сам все расскажешь.

Хальрун сел напротив старика и попытался поймать его взгляд.

– Ты сегодня очень скучный, вей Гросвер… Подходящее настроение для грустных рассказов о прошлом?

Теперь старик заинтересовался. Он почесал лоб над кожаным ремешком очков, посмотрел на Хальруна и спросил:

– Что ты хочешь знать?

– Помнишь, как горела фабрика Кросгейсов?

– Горела? – удивился Ракслеф. – Когда?

Он тоже не сразу понял, о каком пожаре говорил Хальрун.

– Так это было так давно! Лет десять прошло или больше? К чему ты вспомнил?

Хальрун усмехнулся.

– Расскажу, но сначала ты.

Ракслеф пожал плечами. На память старик не жаловался.

– Давнее событие, но приметное, ведь до него предприятие Кросгейсов считалось полностью надежным. Там никогда ничего не случалось... Старина Роугстон хорошо вел дела. Он сам был инженером и в управляющих у него тоже был образованный человек.

– А потом случился пожар, где погибло два десятка человек?

– Двадцать восемь, – поправил Ракслеф. – И еще один не от огня.

Хальрун с интересом уставился на коллегу.