Пером и шпагой

– Ого! – сказал он. – Задержите движение инфантерии… Я вижу, что тут ни одно наше ядро не пропадет даром.

Два часа подряд русские нерушимо стояли под свирепым огнем прусской артиллерии. Два часа подряд колотили их ядрами и бомбами. Два часа они пробыли в аду. Случалось, что ядро, ворвавшись в строй, калечило насмерть больше десяти человек сразу. Но когда дым рассеивался, Фридрих видел русские ряды, которые с упрямством непонятным смыкались над павшими.

– Дона, – вскричал король, – ты прав: они напоминают стены! Но мы их защекочем штыками инфантерии…

И вот началась битва. Первым – увы! – собрал манатки сам главнокомандующий русской армии Виллим Фермер. Последней, кто видел его, был венский барон Сент-Андре;

– Стойте, генерал! Куда же вы?

– Если надо, – ответил Фермер, – я добегу хоть до Шведта!

Свита поскакала за ним; убрался в сторону вагенбурга, в лесную тишь, и представитель Вены… Ставка опустела!

Событие – беспримерное в истории мировых войн: армия осталась без командующего, бросившего войска в разгар битвы. Всю власть над сражением, сами того не сознавая, возложили на себя офицеры и рядовые русской армии.

А прусский авангард уже пошел мять ряды. Под пулями и ядрами войска России, оскалясь багинетами, были оттиснуты назад – солдат на солдата, ряд на ряд, колонна на колонну.

– Так их! – хохотал король, упиваясь этим зрелищем. Прессуйте азиатов. Напирай, парни, чтобы из русских сок брызнул…

Король еще не знал, что против его колоссального опыта и таланта, против его проверенной в боях тактики сейчас на поле Цорндорфа не стоит противник с такой же тактикой. Король не поверил бы, если б ему сейчас сказали, что он вступил в единоборство с армией без командующего… Солдаты и король!

Кто победит?.. Приближался полдень.

***

В полдень произошло неожиданное: Фридрих через подзорную трубу разглядел бегущих солдат. Это были не русские – это его солдаты спасались бегством. Король видел, как в его железный авангард врубилась русская кавалерия. Следом двинулась русская пехота.

Чудовищно! Необъяснимо! Парадоксально! Словно вдруг развернулась невидимая пружина: выпятив груди, московиты полезли вперед, отнимая у Фридриха пушку за пушкой.

– Ваше величество, – осторожно доложили королю, – русские забрали у нас двадцать шесть орудий.

– Так дело не пойдет! – ответил Фридрих и ударом ладони собрал трубу в один короткий тубус. – Так дело не пойдет, – повторил король. – Зейдлицу пора обрушить на фланги эскадроны!

Зейдлиц повел 56 эскадронов, а Шорлемер – 12 гусарских.

Король выжидал, когда эта лавина всмятку расплющит русских.

Но Зейдлиц что-то медлил.., не появлялся на поле!

– Куда он провалился? – нервничал король. – Де Катт, могу сообщить по секрету… Только вам, как другу: наше положение стало трудным.

– Не может быть! Пока все хорошо.

– Нет, – ответил ему король. – Вы просто не смыслите в алгебре боя, а я уже привык раскусывать эти формулы…

Настроение у Фридриха сильно испортилось. Клубы дыма, летевшие от Цорндорфа, и режущая острая пыль слепили его… Де Катт задумчиво признался:

– Я многого не понимаю в этом сражении.

– Утешьтесь! – отвечал король с вялой улыбкой. – Вы не одиноки в этом… Скоро я тоже перестану что-либо понимать.

Раздался мощный всхрап коня – это прискакал Зейдлиц:

– Король, ты хотел меня видеть?

– Я хотел видеть тебя вон там, – показал Фридрих в гущу сражения. – А здесь я тебя видеть не желаю… Помни, Зейдлиц: ты мне головой своей отвечаешь за эту битву!

– Король, – рассмеялся Зейдлиц, – после любой битвы моя голова всегда в твоем распоряжении…

Растаптывая мертвецов в густой траве, дробя копытами черепа и кости, лава прусской конницы двинулась – и только глухо сотрясалась многострадальная кормилица-земля. Кавалерия неистового Зейдлица разом опрокинула русские линии. Началась страшная сеча. Когда патроны кончались, русские бились с конниками штыками. Вспарывали животы лошадям. Тащили пруссаков из седел. Под палашами кавалерии сверхупорно не сдавались первые линии русских, и в этот момент Фридрих вполголоса обронил фразу, ставшую знаменитой:

– Я вижу только мертвых русских, но я не вижу побежденных русских!

Опытным глазом полководца он наблюдал за битвой, стараясь разгадать перелом в духе сражения. И король мучился, стоя на пригорке, не видя главного момента, ради которого он и открывал это сражение сегодня: русские не были сломлены нравственно!

– Ваше величество, возьмите трубу, – подсказал ему де Катт. – Вы увидите сейчас незабываемое зрелище…

В этот день де Катт записал в своем походном журнале:

«Русские полегли навалом. Но, когда их рубили саблями, они целовали ствол своего ружья и не выпускали его из рук…»

Фридрих решительно бросил в бой свежие батальоны. Он обжег русские войска огнем слева. Уколол их штыками справа. Растоптал конями в упор. Выбил их ряды сзади. Но…

– Здесь что-то не так, – признался король. – Русского мало убить – русского надо еще и повалить!

– Дайте королю самую большую трубу, – велел де Катт. – Я хочу, чтобы король видел то, чего никто никогда еще не видел…

Что же видел сейчас Фридрих?