Пером по шапке. Книга третья

Но не услышаны были слова молитвы, так как некому их было слышать, и ранним утром восемнадцатого сентября в семь часов пять минут на глубине четырёхсот десяти метров ниже уровня океана под самыми домами спящего ещё посёлка Баренцбург прогремел в шахте взрыв, смявший в лепёшки комбайны и конвейерные линии, сваливший насмерть людей даже за три километра от эпицентра, обрушивший тонны горной породы в разных местах штолен и взметнувший пожары, ставшие непреодолимой преградой на пути рвавшихся к своим друзьям спасателей.

Их оказалось двадцать три, не вышедших в это злое утро из шахты. Двадцать три из пятидесяти семи, работавших этой ночью. Я назову пока одного – Анатолий Фоменко. Почему его? Из числа погибших в это утро он был самым известным.

Невысокого роста широкогрудый крепыш, украинец, сорок восемь лет, скромен и даже несколько застенчив. На материке дома остались жена и двое детей: дочь двадцати четырёх лет и сын четырнадцати. Третья командировка на Шпицберген. Все годы постоянные выступления на сцене. Могучий голос, которым и стал известен не только товарищам по трудной работе в шахте, но и далеко за пределами российского посёлка. В репертуаре были русские народные песни такие как “Стенька Разин”, “Коробейники”, “Степь да степь кругом” да знаменитые украинские “Распрягайте, хлопцы, коней”, “Ничь яка мисячна”, “Ридна маты моя”. И не раз вслед за Анатолием гости из Норвегии и других стран, приезжавших в качестве туристов, дружно подхватывали популярные во всём мире русскую “Калинку” и “Подмосковные вечера”. Приглашали Фоменко выступать в норвежские города Лонгиербюен, Тромсё, Харштад и столицу Осло, передавали его выступления по радио и телевидению. Через несколько дней после гибели его голос прозвучал и на родной земле в телевизионной программе новостей.

Последний вечер перед трагедией оказался памятным для многих. В этот день провожали тех, кто через сутки должны были улетать на материк после окончания командировки или в отпуск. Во время проводов несомненно звучала и популярная у шахтёров песня со словами “Гуляй, Донбасс – сегодня праздник твой!”. Не смотря на осложнившиеся в последние годы политические отношения Росси с Украиной, на российских шахтах Шпицбергена по-прежнему работает немало украинцев. Потому из двадцати трёх, кому не досталось выйти из шахты восемнадцатого сентября, десять человек оказались гражданами Украины, в их числе и Анатолий Фоменко.

В тот вечер шахтёры гуляли. Не могу и не хочу утверждать, что многие из ушедших в ту несчастную ночную смену были хорошо разогреты проводами друзей. Знаю только, что с одним из потом погибших я сам сидел за праздничным столом и, чокаясь с ним бокалом, не предполагал, что через несколько часов он уйдёт под землю навсегда в свою последнюю вечную смену.

Правительственная комиссия, рассматривавшая впоследствии причины катастрофической аварии, даже не касалась этой детали, ибо никому и в голову не могло прийти, что под землю могли спускаться хоть в какой-то степени нетрезвыми. И тем не менее я хочу сразу предупредить читателя, что в данном случае алкоголь не имел никакого отношения к тому, что вызвало взрыв. Остатки опьянения, если они и были, могли повлиять на последствия, например, затормозить реакцию шахтёра, когда следовало мгновенно сообразить, что произошло и как спасаться, но не на причины взрыва, которые оказались значительно сложнее и глубже, чем определила комиссия.

Авария фактически готовилась давно и почти целенаправленно. Чтобы понять лучше, кто же должен нести всю полноту ответственности за гибель любимца публики, бывшего, кстати, и отличным шахтёром, и его двадцати двух товарищей, среди которых был и другой участник концертных программ – гитарист Валерий Утаралеев, спортсмены, художники и просто хорошие друзья, следует начать издалека.

Я прошу вспомнить март тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. К власти в большой стране Советов пришёл новый человек с задумкой устранить те самые Советы, исчадием коих он сам являлся. Разумеется, он не знал никого из погибших впоследствии на Шпицбергене и не таил особого зла на них, как и на те тысячи и тысячи других жертв авиакатастроф, кораблекрушений, железнодорожных и автомобильных аварий, заказных грабительских и террористических убийств, самосожжений, отравлений и голодовок, больших и малых войн, которые шквалом обрушились на некогда довольно благополучную в этом отношении страну.

Он не предполагал и, возможно, даже не хотел этих смертей, но был первым, кто замутил воду, пусть не всегда чистого, но озера, превратив его в омут, куда и потащил страну. Провозглашая всевозможные блага в виде журавлей в небе, которые будто бы дадут новая свобода и демократия, этот человек медленно, сначала с опаской, но затем всё увереннее разрушал опоры не нравившегося ему государственного устройства, ломая установившееся годами, предлагая вместо системы налаженных отношений бессистемную анархию.