Перпендикулярность (СИ)

Второй набор со зверятами и гномами, третий с заснеженными избушками — разноцветные ставенки, крылечки и трубы, в которые влезал крохотный Дед Мороз. Еще набрали гирлянд разной длины для ёлки, украшения квартиры и лестничной клетки. В последний момент Ника вспомнила о верхушке. И они еще полчаса выбирали между мерцающей синей звездой, длинной башенкой из шаров, и ракетой — стеклянной копией «Витязя» — первого корабля с микротермоядерным реактором, который скоро должен отправиться к Ганимеду.

Собственно ёлку должны доставить через неделю, ее выбирали по каталогу. А игрушки хотелось брать руками, бродя среди уютно мерцающих витрин, гомонящей толпы и радостной атмосферы.

Потом Ника потянула Лешу в небольшую кофейню, которая расположилась между крупными сетевыми магазинами. Снаружи ей даже придали вид старинного питерского домика, который имеет статус самого маленького дома Северной столицы и находится на улице Гагаринской. Взглянув в сторону милого желтого фасада, Леша вздохнул и пошел за девочкой. Пакеты с игрушками были легкими, но объемными, и он не дал их нести ей, хоть Ника и пыталась отобрать парочку.

Выбрав черный кофе без сахара и упаковку соленых крекеров — тяга к сладкому уже прошла, Леша с улыбкой наблюдал за уминающей пирожное Никой. Она запивала его латте в высоком стакане, и при каждом глотке измазывала нос в взбитых сливках. С трудом сдерживая смех, парень поинтересовался, наконец:

— Почему ты не пьешь через трубочку?

Заподозрив неладное, Ника посмотрелась в зеркальце, выудив его из недр крохотной сумочки. Поняла, в чем дело. И изящно смахнув сливочную пенку с носа, облизала палец. Вернула зеркальце обратно, покопалась в сумочке еще, и достала смартфон. Тот оказался раза в два больше сумочки. Лешины брови поползли вверх:

— У тебя там перпендикулярность?

— Ты еще не видел всё содержимое, — хихикнула Ника.

— Тогда зачем я ношу все эти коробки? Запихни туда! — он строго нахмурился и ткнул пальцем в сторону горы пакетов, которые высились неустойчивой башней рядом с ним на небольшом диване.

Ника рассмеялась, погрозив пальцем.

Потом они поехали к ним, ее мама угощала их чаем, братец развлекал рассказами о принципах работы микротермоядерного движка, потом болтали о будущих праздниках и не заметили, как небо осыпало звездами. Леша вернулся домой в десять вечера, пообщался по телефону с Димкой, и лег спать, с ощущением чего-то нового и неизведанного на пороге. Засыпая, еще успел сказать себе, что это просто предчувствие Нового года.

* * *

Дневной свет наполняет огромный зал лаборатории. Солнечные лучи отражаются от гладких поверхностей оборудования, от черных мониторов, от серого металла коллайдера. Редкие пылинки порхают в золотистых лучах, словно танцуя.

Он стоит перед знакомой трубой, и пытается понять, как оказался здесь. Снова.

Ничего не напоминает о произошедшем. Все целое, чистое, будто нетронутое. Ни людьми, ни временем, ни катастрофой.

Подойти ближе, туда, где не так давно висела капля тумана. Провести ладонью по гладкой трубе.

Он отнимает ладонь от поверхности и разглядывает. Она в чем-то серебристом. Это жидкость или металлическая пыль? Вещество испаряется с ладони, исходит еле заметным искрящимся паром.

Он возвращается взглядом к поверхности коллайдера и застывает. На его глазах металл разрывает трещина. Она растет в длину, с противным тихим скрипом разрушая только что целую поверхность. Из трещины начинает выплескиваться странное вещество: серебристое, из множества сверкающих частиц. Вещество все время меняется, и невозможно понять, что это: пена, жидкость, песок?

Что происходит? Тело пробирает мороз.

Он отходит на несколько шагов, пятится, забыв опустить руку. Пространство вокруг коллайдера еле заметно вздрагивает, смещается на долю миллиметра, едва уловимую глазом. И чуть дальше, там, где видна стена за трубой, усеянная рядами черных мониторов, что-то происходит. Между коллайдером и стеной возникает пространство. Объемная чернота, усеянная мириадами колючих лучиков — звезд. Она проглядывает сквозь привычную реальность. И пугает своей глубиной, бесконечностью, чуждостью.

Он вспоминает, как погиб там, в вакууме, во сне. Как обжег кипятком леденящий холод. Хочется заорать.

Все исчезает. Медленно, словно рассасывается туман. И еще несколько секунд он помнит, как перестал дышать в том чужом пространстве.

* * *

На грудь прыгнула трёхкилограммовая тушка, Леша охнул и резко открыл глаза. Подскочил в постели, вспомнив о сне. Он быстро таял, но почему-то начало сна удержать в памяти оказалось легче, а конец мгновенно забылся. Парень попытался отодвинуть лекошку, которая собралась лизнуть его в нос.

— Дусь, погоди, дай подумать.

Но она не отставала. Нетерпеливо мявкнула необычным скрипучим голосом. Походила по ногам, кровати. Приподняла и опустила крылья. До Леши дошло, что лекошка демонстрирует «тревогу». Именно так ее обучали показывать человеку, что она чует мини-аномалию.

Окончательно проснувшись, он встал, вышел в коридор и крикнул:

— Ма! Дуська сигнализирует!