Перс

— Достичь страны можно было только по реке. Сплав по степи с песками уже был смертным боем: демон голода и смуты реял в разверстой туче над отрядами. Темная могучая река, шевелясь по стрежням полноводным хребтом, несла ладьи на тот свет. Песчаная буря, сорвавшаяся из-за Арала, выдувала мели до дна, сыпала сусликами, лягвами, ужами, перьями жар-птиц. Суховей — ветряной шлейф, принесенный этой напастью, подымал, расставлял по берегам песочных великанов, разрезал глаза, заливал свинцом носоглотки. Борта обливали водой из бражных черпаков, чтоб не дымили. Железо жгло, как если б только что из кузни. Саранчовые сонмы, затмевая сумраком, вздымали берега. Племена кочевников были дики и опасны, как половцы, подвижны, как мираж. Ладьи, едва достигнув, путались в лабиринте дельты — и разбредались. Широколицые, безбровые, с по-женски длинными волосами, хазары незримо стояли в плавнях — войском водных чудищ. Они, как сама река, как сама природа, недвижно следили за погибелью пришлой жизни. Сазаны размером с козленка паслись в прозрачных ильменях, проедая извилистые ходы в чащобах куговой поросли. Не пуганные ни охотой, ни Богом, они только лениво пошевеливали плавниками от укола сандоли. Косяки залома и воблы, идя в апреле на нерест в протоки, поднимали из берегов кипящую чешуей и жиром реку. Толщиною в ладонь пена икряной молоки ложилась по береговой кромке, на мелководьях. Река птицам виделась разлапистым, набухающим семенем облаком. Иные пернатые, думая о неурочном ледоставе, садились из любопытства на белые поля, проваливались, барахтались и бултыхались — их глотали сомы, половинили щуки. В сумерки недвижный ураган — рев лягв, бой жереха, вой волков — раздирал души и слух дружины. Тучи, смерчи комаров, пища несметной рыбы — валко подымались из прибрежных чащ. Они собирались в сизые столпы, вроде джиннов. Великий гул ходил над рекой, приводя в трепет остатки жизни. Русичи остерегались индов, заморских владельцев Феникса, к которому они прокладывали путь — за Каспий, за Гиркан. И комариные столбы им чудились стражами падишаха. На закате боевые псы выли как перед землетрясеньем, рыли в песке под кустами ямы и, закусив ветку погуще, пригибали ее к земле, ложились, защищая листьями морду. Комары власяницей оборачивали теплокровных, рубиново горели на собачьих мордах. Кольчуга против этого зверя — бычий пузырь против стрелы. От комарья курили кизяк — спасали лошадей. Ладьи дымили, как пароходы; случались пожары, и тогда шайка до рассвета сидела по горло в воде, смертно боясь податься на берег. Комары не трогали хазар. Их кожа — от избытка жизни — воняла смертью. Дельта стояла меж Югом и Севером, словно сердце между головой и ногами. Она была искомой точкой опоры. Не постижимый внешним пространством форпост Юга и Севера, Хазарский каганат, основываясь на пищевой самодостаточности и руководимый потомками Иисуса Навина, ввел в обычай исключительно военные средства политических сношений с окружающей геосредой. Хазары в равной степени досаждали и трафили загранице. Время от времени хазарские полчища, несомые волжским ураганом, обрушивались на Дагестан, прорывая в Дербенте пограничные укрепления сасанидов. Будучи сами в круглом достатке, хазары воевали не ради богатства, но ради острастки богатство уничтожали. В то же время падишах, идя на грузинского царя, мог запросто нанять два хазарских полка — в качестве тарана для осады Тифлиса. Однако настало время, и река, давшая жизнь и покров стране, обернулась вспять своей силой: теперь она несла смерть. Воды моря год от года вздымались потопом. По весне от островов дельты оставались лишь нежилые клочки суши. Наконец вода потеснила хазар из дельты на береговую пустошь — словно лис из нор наводненье. И тогда Святослав, пришед в который раз с Оки, взял Итиль, обнажившийся из вод, как клад, как чудо-рыбу, обездвиженную мелью. Шурик нешироко развел руками:

— Петя, ты не забудь сказать, про что мы с тобой говорили. Про то, кто такие хазары сейчас, — проворно вставил Шурик.

Петр спрятал тетрадочку в карман.

— Не все хазары-иудеи ушли за Терек. Часть рассеялась в долину Дона, приняли, чтоб схорониться, христианство.