Перси Джексон и море Чудовищ

Но Тайсон ничего не слушал, пребывая на седьмом небе от счастья. А я… несмотря на мою симпатию к этому здоровяку, чувствовал себя неловко и ничего не мог с этим поделать. Я испытывал стыд. Ну вот, я это сказал.

У моего отца, всемогущего Посейдона, съехала крыша из-за какого-то духа природы женского пола, в результате на свет появился Тайсон. Я ведь читал мифы о циклопах. И запомнил, что чаще всего они оказывались детьми Посейдона. Но никогда не додумывал эту мысль до конца, ведь получалось, что они моя… семья. До тех пор, пока вместе со мной не поселился Тайсон, который отныне спал на соседней кровати.

А еще все эти язвительные замечания, которые отпускали другие обитатели лагеря. Я внезапно перестал быть Перси Джексоном, крутым парнем, тем, кто прошлым летом спас стрелы-молнии Зевса. Теперь я стал другим Перси Джексоном, тупицей, у которого есть брат-чудовище.

– Он не по-настоящему мой брат! – протестовал я, если Тайсона не было поблизости. – Он, скорее, единокровный брат из той родни, про которую говорят «в семье не без урода». Седьмая вода на киселе.

Но никто на это не покупался.

Признаю, я злился на отца. Теперь мне казалось, что надо мной по-крупному подшутили.

Аннабет пыталась меня утешить. Она предложила объединиться в команду для гонок на колесницах, чтобы отвлечься от тяжких дум.

Не поймите меня неправильно. Мы оба терпеть не могли Тантала и с ума сходили от беспокойства за судьбу лагеря, но не знали, что делать. И решили: раз мы все равно пока не придумали блестящий план по спасению древа Талии, то можно и в гонках поучаствовать.

В конце концов, это именно Афина, мать Аннабет, изобрела колесницу. А мой отец создал лошадей. Так что мы просто пойдем по их стопам.

Однажды утром мы сидели у озера, по которому обитатели лагеря обычно катались на лодках, и делали наброски нашей будущей колесницы. В это время мимо проходили какие-то шутники из домика Афродиты, они поинтересовались, не одолжить ли мне карандаш для подводки глаза… Ой, прости, глаз.

Они ушли, а Аннабет сказала вполголоса:

– Просто не обращай на них внимания, Перси. Не твоя вина, что у тебя появился брат-чудовище.

– Он мне не брат! – огрызнулся я. – И он не чудовище!

Аннабет подняла брови.

– Эй, не срывай на мне зло! И формально он и есть чудовище.

– Но ты же сама позволила ему войти в лагерь.

– Потому что это был единственный способ спасти твою жизнь! То есть… Прости, Перси. Я не думала, что Посейдон признает его. Циклопы – самые лживые, коварные…

– Он не такой! И вообще, что ты имеешь против циклопов?

У Аннабет покраснели уши. У меня возникло ощущение, что она чего-то недоговаривает и это что-то плохое.

– Просто забудь об этом, – сказала она. – Что там у нас с осью для колесницы?..

– Ты так с ним обращаешься, как будто он какое-то мерзкое отродье, – возмутился я. – Он спас мне жизнь.

Аннабет отшвырнула карандаш и встала.

– Тогда, может быть, тебе следует придумывать чертеж колесницы вместе с ним.

– Может, и следует.

– Ну и прекрасно!

– Ну и прекрасно!

Она убежала, а я остался сидеть на берегу, чувствуя себя еще хуже, чем раньше.

* * *

Следующие несколько дней я пытался не думать о своих проблемах.

Силена Борегард, одна из самых симпатичных девчонок, живших в домике Афродиты, дала мне мой первый в жизни урок езды на пегасах. Она объяснила, что существует только один бессмертный крылатый конь по имени Пегас, который по сию пору бродит на воле где-то на небесах, но за многие тысячи лет он породил множество отпрысков, не таких быстрых и героических, но всех их назвали в честь первого величайшего прародителя.

Поскольку я сын морского бога, мне никогда не нравилось подниматься в воздух. Мой отец соперничал с Зевсом. Так что я старался держаться от территории владыки небес как можно дальше.

Но с полетом на крылатом коне все обстояло по-другому. Я нервничал гораздо меньше, чем в самолете. Может, потому, что мой отец создал лошадей из морской пены, так что пегасы представляли собой… нейтральную территорию. Я понимал, о чем они думают. И совсем не удивлялся, когда мой пегас скакал над вершинами деревьев или гнался за стаей чаек в облаках.

Проблема заключалась в том, что Тайсон тоже хотел кататься на «куриных пони», но пегасы бросались врассыпную, стоило только ему приблизиться. Я мысленно внушал им, что Тайсон ни за что их не обидит, но, кажется, они мне не верили. От огорчения Тайсон рыдал.

Только у Бекендорфа из домика Гефеста не возникало никаких трудностей с Тайсоном. Бог-кузнец всегда трудился вместе с циклопами в своих кузницах, так что Бекендорф взял Тайсона с собой в оружейную, чтобы обучить работать с металлом. Он сказал, что запросто научит моего «братишку» делать всякие волшебные предметы.

После обеда я тренировался на арене вместе с обитателями домика Аполлона. Я всегда был хорош в фехтовании. Говорили даже, что я лучший из всех обитателей лагеря за последние несколько сотен лет, кроме разве что Луки. Меня вечно сравнивали с Лукой.