Персона нон грата

— Про тебя опять статью напечатали. Но уже разгромную.

— Как разгромную? — опешил доцент, падая с потолка.

— Твой дружок Агин. И название-то какое: «Дутые сенсации и разбойники от науки». Камня на камне не оставляет. А реверсия пола у твоего шимпанзе — знаешь, что такое? Трюковая съемка, не больше.

— Трюковая съемка?! — задохнулся Черешников. — Негодяй… подонок… Дай сюда, я прочту! — Он схватил статью и принялся скакать глазами по красиво разверстанным столбикам. — Что за грабитель… Какую базу подводит, ты чувствуешь? Классиков цитирует… — Вениамин Алексеевич отшвырнул газету. — Я ему нанесу оскорбление действием. Зайду в кабинет и ударю.

— Правильно. Он тебя и посадит, — кивнула Анастасия Лукьяновна. — Тоже мне, нашел метод!

— А это — метод? — Ученый показал бородой на газету. — Он фактически назвал меня этим самым разбойником. Да еще в таком органе! Теперь со мной никто разговаривать не захочет!

Мама провела старческой рукой по его вихрам:

— А куда они денутся? Придет время… Скольких на моей памяти лжеучеными объявляли… Милый ты мой!.. Где они теперь, критиканы рьяные? Сами читают лекции о том, что еще вчера сокрушали… — Она поцеловала сына в висок.

Позвонили в дверь. Черешников завздыхал:

— Я в трусах. Открой, будь любезна.

Мама заковыляла в прихожую. На пороге стоял Густопсиди.

— Где он? — спросил убийца, протискивая могучее тело в дверной проем.

— У себя, а что? — не поняла женщина. — Кто вы вообще такой?

— Я тренер, — сказал пришелец, тяжело отдуваясь. — Тренер по женскому дзюдо!

Вениамин Алексеевич вышел из комнаты. Он был бледен.

— Мама, оставь нас, — проговорил биохимик. — Я хочу поставить все точки над «i».

Густопсиди снял шляпу. У него была антрацитная шевелюра, такие же бакенбарды, брови и волоски, торчащие из ноздрей.

— Можно водички? — Он посмотрел на маму просительно. — А то прямо с поезда. Мы под Москвой, на базе живем. К встречам готовимся…

Выпив стакан воды, тренер повеселел.

— А теперь вопрос, — вытер он рукой темные губы. — Кто же прав — Ик. Савельев или член-корреспондент Агин? Метод у тебя существует?

Нервный ученый затрепетал нижним веком:

— Вам-то какая польза?

— Самая-самая, — придвинул лицо к лицу Густопсиди. — Только — тс-с… Абсолютно секретно… гениальная постановка вопроса… Мужскую команду трансформируем в женскую. Сила, сноровка у них остаются прежними. А бороться им предстоит с обыкновенными девушками… Гарантирован успех! Сборная страны… Мировые чемпионаты… Слава, медали… Теперь усек?

— Теперь усек. — Вениамин Алексеевич скривил губы. — Только я ничем не смогу вам помочь. Мои гормоны одностороннего действия: делают из женщин мужчин. Но никак не наоборот.

Густопсиди испуганно задвигал щеками:

— Фу-ты, ну-ты, а мы ведь думали…

— И потом я не для того получал одоранты, чтобы на них… грели руки… всякие такие, как вы!

Тренер сказал вставая:

— Только не надо вот это — ля-ля! На себя погляди. Аферист.

Всех надул, а еще куражится. — Он повел плечами, надел шляпу и покинул квартиру, хлопнув дверью.

Вениамин Алексеевич какое-то время сидел в философских раздумьях. Потом дернул головой, отгоняя неприятные мысли, и пошел звонить Хельге. Но его любовь к аппарату не подходила. Тогда Черешников сделал зарядку, принял холодный душ, выпил кофе, покормил обезьяну и канареек, выбрил щетину, надел костюм, поцеловал маму в щеку и отправился в институт. Но не успел он дойти до институтских дверей, как позади себя услышал твердый голос полковника Зинченко:

— Здравствуйте, девяносто четвертый.

Андрей Павлович сидел в белой «Волге» и манил ученого пальцем.

— Здравствуйте, второй, — громко зашептал доцент, подходя вплотную. — У меня для вас отличная новость. «Эр-икс» оказался совсем не тем, за кого мы его принимали.

— «Эр-икс» — это кто? — вскинул брови полковник.

— Ну, объект… Вернее, субъект. У которого есть металл.

— Слушайте, говорите впрямую, — обиделся на него Зинченко. — Ни черта с вами не поймешь: «металл», «эр-икс»… Что за ахинея?

— Я имею в виду Густопсиди.

— A-а. Его мы раскусили давно… Садитесь в автомобиль, время дорого.

— Да, но у меня лекция, — сказал Вениамин Алексеевич.

— Лекцию свою вы прочтете позже. Я согласовал. Едем, быстро. Пока я еще могу вести этот керогаз…

Устроившись на переднем сиденье, ученый спросил:

— Вы неважно себя чувствуете, Андрей Палыч?

«Волга» рванула с места.

— Да, ранение в плечо и бедро, — кивнул Зинченко. — Потерял много лимфы. И потом я не ел, наверное, суток девять.

— Хотите банан? У меня с собой.

— Мне бы щей горячих, — проглотил слюну Андрей Павлович. — Кашй гречневой… В отпуск поеду к маме, в Липецкую область, тогда уж отъемся… — Он махнул постовому по-свойски и погнал машину на красный свет. — Лучше скажите, как вам статья небезызвестного Агина?

— Свинство, — ответил Черешников. — Подлая душа.

— Мы ее поддержали. Надо было нейтрализовать Ик. Савельева. Политика, знаете… Сложные игры…

«Волга» остановилась.

— Куда мы приехали? — выглянул в окно Вениамин Алексеевич. — Какой-то пустырь…