Персональный ад моей души

Синицкий как с цепи сорвался и теперь никто ему не помешает, единственное, о чём жалела Лера, так это о том, что на ней сегодня любимое изумрудное неглиже с секретными замочками, но что такое секретные замочки… против силы мужского желания. Тонкое бельё затрещало по швам, нетерпимости этого мужчины можно было только улыбнуться. Сегодня её грудь обнажена, давно забытое откровение и её целуют, жадно, страстно, горячо. Он втягивает в рот её соски, после нежно балует их языком, он хочет запомнить каждый сантиметр такого желанного тела и её тепло. Всё тело саднит от страстных прикосновений, он соскучился, он её ждал, как раз в такие моменты понимаешь, что всё было не зря. Грудь… как он любит её грудь, одно прикосновение его языка и соски готовы к продолжению. Кожа жаждет его прикосновений, выгибается спина, судорожно подтягивается живот и стон, громкий и пронзительный после резкого проникновения. Только сейчас Лера готова признаться самой себе, что именно его рук, его губ она ждала столько лет. Когда особо острые ощущения отпускали, можно было вдоволь насмотреться на его лоб, нос, прикоснуться к его затылку, провести рукой по коротким волосам. Его движения, знающие и уверенные, такие любимые ею, и такие знакомые, каждая клеточка тела отзывается на его желание, бешеный, неуёмный ритм, как в скачках, словно каждый боится опоздать… Влажные тела, на пике напряжения, протяжные стоны, будоражащие сознание, как им обоим этого не хватало.

– Ну и морду же ты себе разъел! – Усмехнулась Лера, отталкивая от себя лицо с довольной ухмылкой.

– И это вместо «спасибо, любимый»?

– Не заслужил.

Он встал с кровати и принялся одеваться, повернулся к Лере спиной и молча натягивал брюки. Он всё время молчал. Наблюдая за этой картиной, Лере вдруг захотелось прикрыться, странный озноб прошёлся по телу. Вот именно так она и представляла себе его с той, другой женщиной, с которой у него был просто секс, точно так же как и сейчас с ней. Он так же молча оделся, поблагодарил за прекрасно проведённое время и больше никогда не возвращался. Никаких чувств, только дикая, неудержимая страсть, желание обладать, необходимость снять напряжение. А потом он вернулся к ней, так же, как сейчас пойдёт к Кристине, в этом можно даже не сомневаться, будет смотреть ей в глаза и улыбаться. Противно стало до ужаса, если бы не абсурдное положение любовницы собственного мужа. Она то ли смотрела на него, то ли любовалась, едва заметная улыбка на лице, склонённая набок голова, и всё-таки, она его хочет, так же, как и прежде.

– Зачем уходить, если всё равно вернёшься?

– А ты так уверена, что я вернусь?

– Уверена. Синицкий, ответь мне, только честно. – Обратилась к нему, но не рассчитывала, что тот откликнется, даже немного удивилась, когда он кивнул, разрешая продолжать. Сам тем временем уже толкал галстук в карман брюк. – Тебе было плохо без меня?

– Честно? – Лера кивнула, а он криво улыбнулся и вдруг замер. – Я чуть не сдох. – Саркастическая улыбка быстро перешла в оскал, он приблизился, склонился над постелью. – А если быть честным до конца, то знай: если бы ты тогда не сбежала, а захотела уйти, хлопнув дверью перед моим носом, я бы тебя не отпустил. Никогда. Ты была мне жизненно необходима, как вода, как воздух… а ты ушла.

– Красивые слова, да и только.

– Я не жил без тебя – существовал, потом и вовсе год как отшельник, не ем, не сплю, с ума схожу без тебя.

– Ну, если тебе было так плохо, почему не приехал, не пожаловался на суровую реальность?

Синицкий резко склонился над Лерой в кровати, их разделяли три сантиметра и море невысказанной обиды, он говорил зло и сквозь зубы.

– А потому что ты, Лерка, из тех баб, которые не подают руки упавшим, а если ещё и с повинной прийти, то такого пинка выпишешь, что больше не захочется.

– Струсил…

– Говори, что хочешь. Я не думал, что ты тогда серьёзно решила уйти. Перебесишься и вернёшься… недооценил, признаю. А второй раз уже было поздно. Кстати, ты тогда зачем приезжала, ведь не собиралась возвращаться, я точно знаю.

Лера и сама задумалась над этим вопросом, пока не пожала плечами.

– А я и сама, если честно, не знаю. Одно точно скажу: приезжала зря, не надо было.

Синицкий был уже на пороге, когда вдруг захотелось проявить заботу. Он пыхтел, обувая ботинки и по непонятной причине недовольно ворчал.

– Не забудь принять душ и переодеться. – Он выглянул в недоумении и нахмурился. – Ты же знаешь, мои духи хоть и приятно пахнут, но аромат до ужаса стойкий, даже стирка не спасёт.

– Всегда хотел узнать, где ты достаёшь настоящие «Climat», если я не ошибаюсь, их уже лет тридцать не выпускают?

Лера вздохнула, заскучав, но любимый ждал ответа, она на подушку откинулась, не удостоив его взглядом.

– Бабушка как почувствовала, купила флаконов двадцать, так что мне до конца жизни хватит.

– Тебе очень идёт этот аромат.