Персональный ад моей души

– Ну, говорю же, не узнать. На фотографии такая эффектная, деловая, а это как мышь церковная явилась. Бледная вся, худющая, вот я и не узнала. Так, ты что, не развёлся ещё, откуда у неё ключи?

– Что… что она сказала? – Затараторил Синицкий.

– Да говорю же, ничего не сказала, ключи бросила и тебе передать просила.

– Когда это было, давно?

– Да с полчаса, наверно, чего ты так суетишься?

– Рот закрой!

– Саша, ты чего, кому звонишь-то?

Но Синицкий её уже не слушал, это как удар под дых. Болеет, она болеет, ей плохо… чёрт! Зачем, зачем всё это? Что пытался доказать, кому? Господи, если с ней что-то случится…

– Анька. Привет, Синицкий… да не кричи ты! Лерка заходила? Да… подожди… Ведьма!

– Да что происходит?

– Вон пошла!

Раздался громогласный крик.

– Да пошёл ты, ненормальный.

Был слышен звук удаляющихся каблуков, потом громко хлопнула дверь, через несколько минут дверь хлопнула ещё раз, и вниз уже понёсся Синицкий. Наверно, если бы хватило сил, Лера высказала бы ему всё, что думает, но сил не было даже на то, чтобы подняться. Пока пришёл Борис, ноги уже онемели от холода и однообразной позы. Всё, что Лера помнила, это его безумные глаза, когда он её увидел. Борис что-то непрестанно бормотал, потом кому-то позвонил, долго спорил, консультировался, а когда повесил трубку, вложил Лере в руку две голубые таблетки и подал стакан воды.

– Выпей.

– Ты знал?

– Лера, выпей, тебе станет легче.

– Ты поэтому не хотел меня отпускать?

– Ты видела его?

– Нет.

Лера так и держала в зажатом кулаке эти таблетки, не понимая, что их нужно проглотить, смотрела на Бориса, как стремительно он меняется в лице. Снова набрал чей-то номер, опять долго спорил.

– И давно… это происходит?

Борис, наконец, присел. Долго молчал, смотрел в пол, не решаясь поднять взгляд. Потом как-то глухо откашлялся и тихо пробормотал:

– Сразу как ты уехала.

Лера кивала головой и растеряно улыбалась. Увидела в своей руке таблетки и вдруг вспомнила, что их нужно выпить.

– Отвези меня домой, я хочу посмотреть ему в глаза, я хочу, чтобы он сам сказал мне это в лицо.

– Да что он тебе скажет?! – Не выдержал Борис и сорвался на откровенный крик. Тут же об этом пожалел, но Лера уже пыталась подняться.

Потом он долго ещё что-то говорил. Не рассказывал, наверно успокаивал, но Лера его практически не слышала. Она замкнулась в себе, реальность перестала существовать. В свои двадцать она слишком серьёзно восприняла всё, свалившееся на её плечи, она просто не была к этому готова.

Наутро Борис её разбудил, заставил влить в себя чай, съесть бутерброд. В десять часов у неё самолёт. На выходе из подъезда с кем-то столкнулись, Борис поздоровался, а Лера женщину не узнала. Где-то на уровне подсознания понимала, что они знакомы, знакомым казался и её голос, но мозг отказывался переваривать информацию. Немного пришла в себя, когда уже сидела в самолёте, оказалось, что Борис вызвался её сопроводить, побоялся отпускать одну, а в это же время, с той же соседкой на лестнице столкнулся и Синицкий.

– Глаза б мои тебя не видели, что с девчонкой сотворил. – Возмущалась она, кивая головой.

– Что?

– Он ещё и чтокает, гадкая твоя душа. Такая красавица была, умница. Пока ты своих шалав по квартирам таскаешь, бедной девочке приходится по соседям мыкаться, о-ё-ёй. – Женщина запричитала. – А он чтокает!

– Вы видели Леру, когда, она у вас?

– Лучше бы ты посмотрел на неё, Ирод. Во что ребёнка превратил?! Зелёная вся, глаза смотрят в одну точку, ведь ничего вокруг себя не замечает, а ты ещё и спрашивать осмелился. Да я бы на месте её родителей, со свету тебя бы сжила! О-ох. – Махнула на него рукой.

– Когда вы её видели, она дома, нет?

– Нет её. С самого утра Боренька увёз на такси.

– Боренька?! – Зло скрипнул зубами Синицкий, ударил кулаком по перилам и побежал по ступенькам вверх, чуть позже можно было слышать оглушительный грохот: ногой в дверь Бориса стучал, но так ничего и не добился.