Персональный демон

– Если окажется, что так, я никогда себе этого не прощу, никогда в жизни! – Вешняков налил рюмку и вытер непритворные слезы, застилавшие его красные, уже достаточно мутные от алкоголя глаза.

– Леня, хватит бухать! – прикрикнул на него Эдуард. – Давай рассказывай, в чем дело.

Вешняков еще раз всхлипнул, посидел, подышал и, видно, немного успокоился.

– Наверное, надо все по порядку, – начал он, – а то ты не поймешь.

И он рассказал Эдику всю историю с самого начала, не скрывая никаких деталей. Эдуард хмурился: он не ожидал услышать ничего подобного.

– …А вчера ко мне приезжал Босой, он ждал меня во дворе.

– Так, вот отсюда постарайся дословно. – Эдуард подался вперед, вслушиваясь в уже не совсем внятную речь своего компаньона.

Дело было так. Вчера Леня отпустил водителя и пошел к своему подъезду, когда навстречу ему двинулась массивная мужская фигура.

– Привет, – сказал Николай, – приношу тебе свои соболезнования. Хотя у меня, может, слышал, события не намного лучше.

– Да, я слышал, что в тебя стреляли, – ответил мэр, останавливаясь, – ну все хорошо, что хорошо кончается, жив-здоров, слава богу.

– Ну, сегодня-то еще жив, – невесело ухмыльнулся бывший страж порядка, – у тебя Краснов тоже был жив, а сейчас…

– Ты хочешь сказать, что между этими событиями есть связь? – дрогнувшим голосом спросил Леонид.

– А ты сам так не думаешь?

Босой отвернулся, на лице его появилась какая-то странная гримаса, должная, видимо, выразить всю степень серьезности его опасений.

– Давай разложим все по полочкам, – начал он. – Ко мне обратились серьезные люди, сделали предложение, их не интересовало, к кому я обращусь в свою очередь, они не знали моих контактов, им это было по большому счету все равно. Я поговорил с тобой, ты согласился помочь, я ответил им согласием, и с этого момента фактически заключил с ними контракт, – давай назовем это так. То есть с этого момента я отвечал за результат сделки. Они внесли сумму, но произошел форс-мажор, который ни от меня, ни от тебя не зависел. Они могли потребовать свои деньги назад, но решили, что поскольку мы с тобой не виноваты в произошедших событиях, то контракт лучше продлить до лучших времен. Лучшие времена настали, но контракт так и не реализуется. Более того, на свое предложение они получили отказ. Кто виноват? В первую очередь, конечно, я, ведь я же отвечаю за результат сделки. Я думаю, что убивать меня у них умысла не было, иначе убили бы, не промахнулись, я думаю, меня хотели для начала предупредить, чтобы я поторопился с результатами. Я думал, что ты это сразу же понял, ты не мог не знать, что на меня было совершено покушение, я ждал от тебя мгновенной реакции, а ты даже не шевельнулся. Каков будет их следующий шаг, я не знаю.

Леонид стоял ни жив ни мертв, все, что говорил Босой, было логично, и от этого еще более ужасно.

– Я, конечно, человек опытный, много проживший и повидавший, – сказал Босой, – я не мальчик, которого легко испугать, но я хочу жить, потому что у меня есть дети. У меня двое детей, Леня, и мне нужно их вырастить.

– У меня тоже, – ответил Вешняков.

– Ну, так тем более, – подытожил его собеседник. Через минуту обоюдного молчания он добавил: – Надеюсь, ты понимаешь, что времени у тебя уже практически нет.

С этими словами Босой развернулся и, не прощаясь, пошел к своей машине.

– …Так что мы не знаем, кто стоит за всей этой дребеденью, и не знаем, что удалось выяснить Вадиму, – завершив свой рассказ, с отчаянием в голосе произнес Вешняков.

Эдик слушал его очень внимательно, молча, не задавая вопросов. Потом долго молчал.

– Это ты не знаешь, я-то как раз знаю, – наконец сказал он.

– Откуда? – изумился Леонид.

– У меня опер был из уголовного розыска, – ответил Эдик, – поговорили по душам без протокола. Ему нужно было кое-что узнать, но и мне кое-какое знание перепало. «Энкур» – это Аслан Кудиев, раньше водкой и спиртом торговал, сейчас в приличные люди заделался. Ну, типа того. Только обратился он к Босому, я думаю, не случайно… Босой гнал тебе туфту.

– Так они знали друг друга? – воскликнул Леонид почти трезвым голосом.

– Ага, – подтвердил Эдик, вставая с кресла, в моменты усиленной работы мозга ему требовалось движение, – они вдвоем кинули меня в свое время на хорошие бабки, суки.

– Да ты что? – Леня тоже встал, но, как тут же выяснилось, чтобы схватить свою бутылку, пока Эдуард отвернулся и прошагал в другой конец комнаты.

– Верить Босому нельзя, – продолжал Грач, не замечая мэрских маневров, – правды он никогда не скажет, он кидала, вор и гнида. И вполне возможно, что он ведет какую-то свою игру, о которой мы и не догадываемся. То, что Кудиев – человек серьезный, это факт, но чтобы он людей убивал, я не слышал, хотя все течет, все меняется…

– А мне-то что делать, Эдик? – умоляющим тоном спросил городской голова, успевший уже опрокинуть рюмку.

– То же, что ты и делаешь: сиди и бухай, – совершенно серьезно ответил Грач, – никто тебе ничего не сделает. Не выходи из дома пока.

– Пока что?