Персонаж. Искусство создания образа на экране, в книге и на сцене

Именно так действуют и создатели персонажей. Скользя сквозь воображение писателя, магическое «если бы» побуждает его сымпровизировать побуждающее происшествие, которое в свою очередь потянет за собой другие события: если акула нападет на отдыхающего, какими будут персонажи, которые ринутся к хищнику?[25] Если женщина буквально накануне золотой свадьбы обнаружит, что все это время сердце ее мужа было отдано его первой возлюбленной, давно погибшей невесте, какой должна быть жена, которая позволит этому открытию разрушить свое счастье?[26]

Из вопроса «А что будет, если?..» довольно часто рождается завязка истории, которая пробуждает к жизни персонажей, на эту завязку реагирующих, а там уже становится ясно, что будет двигать повествованием – сюжет или персонажи. Стивен Кинг утверждает, что его романы всегда начинаются как движимые сюжетом. Запуская ход событий, он придумывает с помощью магического «если бы» побуждающее происшествие, неподвластное главному герою. Но дальше, надеется писатель, персонажи возьмут все на себя и будут принимать решения, которые для него самого окажутся неожиданностью, поэтому к последней странице его история превратится в движимую персонажами[27].

Источник вдохновения – тема

Писательство – это исследование жизни. Автор, подобно мореплавателю-первопроходцу, устремляется по волнам своей истории, не зная до конца, куда он держит путь и что ему откроется, когда доберется до цели. Соответственно, если на горизонте нет ничего неожиданного, значит, он ведет свой корабль давно проторенным путем и курс пора бы сменить.

Постепенно, по мере того как персонажи и события сходятся в кульминационных поворотных моментах, писателю открывается смысл его истории. Иными словами, не писатель диктует истории смысл, а история дарит ему некое откровение. В чем же оно состоит?

Все качественные истории, от древних мифов до современной сатиры, содержат одну основную идею – как и почему меняется жизнь. Этот смысл проистекает из глубинной подоплеки, которая перекидывает арку изменений от одного полюса нравственной ценности в истории до другого – от ненависти до любви или наоборот, от свободы до рабства или наоборот, от пустого существования до обретения смысла или наоборот и так далее, выбирайте любые ценности, которые оказываются на кону в бесчисленных повестях, рассказываемых человечеством. Когда автор находится в поиске истории, ему внезапно открываются мотивы, таящиеся под поверхностным слоем взаимоотношений или в подсознании персонажа, давая понимание героя, которое можно получить только в ходе импровизации.

Когда же писатель движется в противоположном направлении – отталкивается от некой установки и выдумывает сюжет и действующих лиц, чтобы ее изложить, спонтанность вязнет и непредвиденное открыть не удается. Зацикленные на идее авторы, горя истовым желанием доказать свою точку зрения, превращают историю в иллюстрированную лекцию, а персонажей – в рупоры. Эта практика стара как мир – к ней прибегали еще в средневековых пьесах-моралите, центральным героем которых делали самого обычного человека, или Всякого, а затем разыгрывали его встречи с воплощением различных идей – Добродетелью и Пороком, Милосердием и Злодейством, Красотой и Знанием, Рождением и Смертью – в попытке просветить тех, кто морально не развит.

В наше время склонностью двигаться от идеи к истории грешит, увы, социальная драма. Этот жанр черпает свои темы из многочисленных пороков общества – бедности, сексизма, расизма, коррупции – несправедливости и страданий во всех их бесконечных обличьях.

Допустим, писатель пришел к мысли, что такую страшную болезнь общества, как наркотическая зависимость, можно излечить любовью. И вот, оттолкнувшись от темы «любовь лечит от зависимости», он поначалу создает развязку для последнего акта, в которой любовь освобождает наркомана из многолетнего рабства, давая возможность до конца дней жить «чистым». Зная, таким образом, чем все закончится, писатель нанизывает поворотные моменты, двигаясь вспять, к побуждающему случаю, к первой таблетке, с которой все началось, населяя промежуточные события персонажами, способными инсценировать его теорию. Хорошие люди становятся ангелами во плоти, плохие – отъявленными негодяями, а все диалоги превращаются в топорную пропаганду всемогущества любви, исцеляющей от зависимости. В результате мы имеем картон и пластик, не способные никого переубедить ни насчет любви, ни насчет пагубных пристрастий.

Смысл, проявляющийся в ходе постепенного изучения персонажа, всегда будет более глубоким, чем механическое выстраивание сюжета и готовой установки.

И вдохновиться биографией

История жизни каждого персонажа начинается в семье, где он появился на свет. Имеет ли значение это прошлое для писателя? Филип Рот полагал, что имеет. Для него прошлое персонажа было кладезем побуждающих к действию мотивов и драгоценных граней и свойств. Поэтому он прописывал по пять тысяч и больше биографических подробностей для каждого главного героя.