Перст Кассандры

Он дошел до опушки. Тело его стало совсем легким, и он не чувствовал никаких болей. Коготь в груди нажимал все сильней и сильней. Но Фредрик не чувствовал страха.

Ели закрыли солнце. В лесу царил чистый, крепкий запах. Он поднес звезду к глазу. Свет. Белый свет. Такого белого света он никогда еще не видел.

Звездный кристалл. Он нашел то, что было им потеряно.

Держа звезду перед глазом, он видел, как к нему приближается силуэт. Силуэт обрел форму и стал человеком, который подошел, прихрамывая, и остановился в двух метрах перед ним.

— Ты больше не хромаешь, Фредрик?

— Не хромаю.

— Ты совсем здоров?

— Да.

— Отлично.

Скарпхедин Ульсен вытащил пистолет и прицелился в Фредрика. Затем три раза спустил курок.

Фредрик увидел на груди дождевика три коричневые круглые дырочки. Падая, ощутил, что сердце наконец отпустило.

12. Скарпхедин Ульсен колеблется в оценке своего положения, однако заявляет, что он здоров, и убирает с полки две специальные книги

По коридору одного из этажей Управления криминальной полиции раскатился оглушительный крик.

— Я убил его! Расправился наконец с Фредриком Дрюмом!

Дверь кабинета старшего следователя Ульсена была приоткрыта, так что крик этот могли слышать все, кто в этот час находились на службе. Он был услышан и этажом выше, где сам начальник управления сидел за своим столом, мрачно листая первоочередные дела.

Начальник поднял брови и отложил в сторону несколько папок. Он не ослышался? Кажется в голосе Ульсена появились давно забытые нотки? Более светлые, покладистые… Он избавился от угнетающего его бремени? Хорошо бы. Как раз сейчас им нужен Скарпхедин Ульсен, каким он был прежде. Дел накопилось — целая куча, и среди них два-три таких, что привычные дедуктивные тут не годятся. Типичные ульсеновские дела, говорил себе начальник управления.

Он подошел к шкафу, достал одну папку, расчистил для нее место на столе. Надпись на папке гласила: «Выздоровление старшего следователя Ульсена». Начальник лично заботился о том, чтобы эта особая папка пополнялась свежими данными, в ней содержались справки врачей и психологов, докладные записки коллег, протоколы собраний, а также его собственные, сугубо личные заключения.

Он пробежал глазами первый лист:

«Скарпхедин Ульсен, род. 22.III.1941. Закончил школу с английским языком, военное училище, специализация в области средства связи, компьютеров, дешифровки, языков. Экзамен на право занятия должности в юридических органах, кроме того, экзамен по нескольким классическим языкам. Полицейское училище. Увлечения: спортивное рыболовство, археология, хорошие вина и хорошая кухня, охота на куропаток и охрана среды. Женат, есть дочь. Поступил в управление в 1974 году, вел ряд важных дел.

26 мая с. г. в 04.35 отбывающий наказание за убийство Рикардо Бенедикт Хюс врывается в квартиру Ульсена, совершив побег из тюрьмы. Зверски убивает жену и семилетнюю дочь Ульсена. Сам Ульсен ранен в бедро, однако ему удается схватить преступника. Мотив убийства — месть со стороны осужденного.

Ульсену предоставляют отпуск, однако он отказывается покидать место службы. По совету психолога за ним сохраняют его кабинет, куда он и является ежедневно, однако он неадекватно воспринимает действительность и пребывает в состоянии психологической защиты (см. докладную записку психолога)».

Этот текст был написан, датирован и подписан самим начальником управления и сопровождался коротким резюме. Перевернув несколько листов, он остановился на последней докладной записке психолога, представленной две недели назад:

«Ульсен, Скарпхедин, род. 22.03.41.

Состояние без перемен. По-прежнему аккуратно является службу, утверждая, что занят „делами“ особой важности. „Дела“ эти все так же носят весьма экзотический характер, основной персонаж носит имя его дела, и весь антураж заимствован из областей, которыми Ульсен всю жизнь особенно интересовался. Теперь в „деле“ речь идет о похищении древней скульптуры из Национальной галереи, которому сопутствуют убийства и другие акты насилия. Правда, Ульсен дает понять, что это „дело“ — последнее, но намерен „расправиться“ с придуманными им персонажами.

Среда, которую изображает травмированный Ульсен, отличается жуткой жизненностью, и в его сочинениях наблюдается последовательная тенденция, позволяющая заключить, что рано или поздно он вернется к реальности.

Режим. Прежний, сохранение за ним его кабинета, не мешать ему в расследовании его „дел“, поощрять успешное их завершение. Опыт общения с подобными пациентами показывает, что, обретя выход для своих навязчивых состояний, они преодолевают психическую травму и постепенно, а иногда и вдруг возвращаются к нормальной жизни.

Лекарства. Трилофон. Пролонгатум, Перфеназин, 4 плюс 4 мг».