Перстень Харома

Товарищ Тёмный имел возможность лицезреть лики двух старых сов, когда хотел изменить ход революции в России. Ему, боевому коню товарища Будённого, пришлось выслушать от Судеб Времён много нелицеприятного в свой адрес, а слова «помесь старой клячи и ишака» были самыми приличными из всего услышанного.

С той поры лексикон бойцов-будённовцев обогатился весьма крепкими словами, от которых у контры отваливались уши. Воспоминания боевой юности, навеянные хорошим настроением и чувством выполненного долга, подвигли крылатого коня на лирический лад, и он затянул во всю пасть:

«Розпрягайте, хлопці, коні

Та лягайте спочивать,

А я піду в сад зелений, в сад криниченьку копать».

Бас, переходящий в тонкое сопрано, и песня, неведомая в здешних местах, перепугала рыбаков, ловивших морского окуня. Песня, раздающаяся ниоткуда, напомнила им об океанских русалках, заманивающих в морскую пучину зазевавшихся рыбаков. Неизвестно, что могли предпринять рыбаки, если бы товарищ Тёмный не увидел вдали Землю Фатенот. Песня тут же прекратилась, так как мысли коня перебросились на Маргину, чье состояние светилось разноцветными красками извергающегося вулкана.

Аккуратно прощупав симпотами её разноцветные ощущения, товарищ Тёмный понял, что дама оскорблена в самом святом, а так как женскому полу был неравнодушен, то решил, что сможет погасить вулкан, направив его в нужную сторону.

Ещё издали товарищ Тёмный заметил купол, накрывающий Эссенариум, и хмыкнул: Творец данного мира мог придумать что-нибудь более надёжное. Но так как Харом завяз в своих любовных переживаниях, путая реальность и фантазии, то ожидать от него, что-либо разумное не приходилось.

Опустившись перед невидимым куполом, товарищ Тёмный сложил крылья и спрятал их в себя. Перед невидимой преградой стояли ряды протоплазмы, повторяющие формы Маргины и Байли. «Амомедары[24], — подумал товарищ Тёмный и вспомнил: — А где же барберосы[25]?» Товарищ Тёмный не стал их уничтожать, полагая, что всё произойдёт естественным путём.

Легко преодолев стенку купола, конь бодро зашагал по саду, направляясь к белеющему вдали дворцу, полагая, что неутешная в своём горе Маргина вместе с Байли находится там. Харом незримо присутствовал во всём Эссенариуме, растекаясь по нему симпотами, но товарища Тёмного в данный момент он не интересовал, к тому же, Харом не предпринимал попыток помешать коню-Координатору.

Открыв дверь дворца, товарищ Тёмный поднялся на второй этаж и отправился в спальню Байли, где обе дамы обсуждали Мо, а, проще говоря, перемывали ему косточки.

Появление в двери спальни лица мужской национальности, пусть и в лошадиной ипостаси, прервало оживлённый обмен мнениями, и Байли, увидев лошадиную морду, раздраженно спросила:

— Лошадь, что тебе нужно?

Маргина, бросив симпоты, остановила Байли, обрадовавшись коню.

— Байли, ты что, не узнала товарища Тёмного?

Товарищ Тёмный подошёл к Маргине и протянул копыто, принимая её руку, к которой присосался с чрезмерной тщательностью и душевно промолвил: — Сочувствую.

— Спасибо, Тёмный, — сказала Маргина и поцеловала его прямо в морду, — ты всегда был душка, не то, что этот мерзавец Мо.

Большие глаза товарища Тёмного, в меру покрытые влагой сочувствия, смотрели Маргине в глаза, и она, поглаживая его гриву, глубоко вздыхая, поделилась горькой судьбой покинутой.

Байли, слушая Маргину в десятый раз, попросила:

— Мама, от твоих рассказов у меня уже голова раскалывается, и я хочу спать.

— Хорошо, доченька, — сказала Маргина и повела товарища Тёмного в свою спальню, продолжить рассказывать историю падения Мо.

Когда они зашли в её небольшую, по сравнению с Байли, спальню, то огромные размеры коня как-то не вписывались в окружающий интерьер.

— Ты не можешь превратиться во что-то другое? — спросила Маргина, подразумевая размеры коня. Товарищ Тёмный, поняв это по своему, превратился в известную ему фигуру Патриса Лумумбу, добавив ему выразительных бицепсов. Маргина, рассматривая возникшего перед ней чернокожего красавца, опустила взгляд вниз и удивлённо спросила:

— А это, что, осталось от коня?

На предложение товарища Тёмного убрать данный предмет, Маргина с рассеянным взглядом ответила:

— Не нужно, я думаю, мы найдём ему место.

Она подошла к товарищу Тёмному и положила руки ему на плечи. Взглянув ему в большие глаза, она впилась в его губы, одновремённо ощущая внизу, что товарищ Тёмный вошёл в её суть, рассыпаясь симпотами по всему её телу. Вулкан, собирающийся испепелить Мо, взорвался вспыхнувшей страстью, выжигая Мо из всех глифом, заполняя их чёрным совершенством.

Странное землетрясение разбудило Байли, уже совсем задремавшую. Поверив, вначале, в естественное происхождение природного явления, Байли, затаив дыхание, догадалась. «Неужели мама!?» — подумала она и, слушая будоражащие душу толчки, вспомнила Хенка. Мягкая волна наслаждения накрыла её, заставив вспомнить сладостные моменты их жизни, и тихо кричать в пространство: «Возьми меня, Хенк!»

* * *