Перстень русского дракона

— А вот и нет, — теперь захлопал Иван. — Неужели ты ошиблась? Я не столь предсказуем. Шерлок Холмс говорил: «Отбросьте все невозможное, то, что останется, и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался».

— И что ты имеешь в виду? Нужно отбросить невозможное — монстра Бросно, тогда остается самое невероятное.

— Самое невероятное — что Аня сама утонула?

— Или Аню украли, раз она смогла написать записку после своего исчезновения.

— А кто ее мог украсть и зачем?

— Больше дети в городе не пропадают?

— Нет, больше таких случаев нет, — покачал головой Иван, — и надеюсь, больше не будет. Так что у нас единственная зацепка — эта записка от Анечки, она просит о помощи, и мы должны ее спасти!

Начало августа 1868 г. Тверская губерния

В Вишневке у ворот их встречал улыбающийся и кланяющийся управляющий Семен.

Поздоровавшись с мужчинами и благосклонно кивнув Глаше, он проводил всех в светлый зал, обитый деревянными дубовыми панелями.

Посреди гостиной было расстелено красочное стеганое одеяло, на котором восседал хозяин Вишневки барин Яков Борисович Голощекин, увлеченно расставляющий деревянных лошадок по размеру и сбивающий их металлическим шариком. Прислушавшись, Глаша уловила слова песенки-считалки, которую под нос напевал впавший в детство старичок:

Сиди-сиди, Яша, под ореховым кустом,Грызи-грызи, Яша, орешки каленые,милою дареные.Чок-чок, пятачок, вставай, Яша, дурачок,Где твоя невеста, в чем она одета?

Как ее зовут? И откуда привезут?Луизой зовут. Из озера привезут… —

вполголоса напевал Голощекин.

Глафира застыла на месте:

— О чем это он?

— Ой, да не обращайте внимания, он эту песенку очень любит, — ответил Семен и махнул рукой на играющего старичка.

— Но он что-то про Луизу говорил? Про озеро! — обратилась Глаша к сыщику Свистунову.

Тот вместо ответа просто закатил глаза и прошипел ей на ухо:

— Глашка, угомонись. Еще бредни чокнутого старикана не слушала! Не позорь меня!

Лука Матвеевич краем уха услышал их перебранку:

— Уважаемая Глафира, — скорчил он гримасу, как будто проглотил целую дюжину неспелых лимонов, — эта песенка весьма популярна у местных детишек. Видимо, от них Яков Борисович ее и узнал.

— И что, местные детишки тоже про Луизу из озера напевают? — ехидно переспросила Глафира.

— Насчет Луизы и озера, я думаю, это все-таки сам Яков Борисович добавил, — вклинился в беседу управляющий Семен. — Барин не сумасшедший, он много знает и понимает, прежняя память тоже часто проявляется. Он вполне может знать о гибели Луизы Генриховны и таким образом оплакивать ее потерю.

— А Яков-дурачок в песне — это он про себя? — переспросил Аристарх Венедиктович.