Перстень русского дракона

— Да нет, про Якова в песне это поется, вот только я считаю, что изначально вместо Якова было слово Ящер, и выборы невесты — это такой обряд, старинный обряд, когда самую красивую девушку отдавали древнему Ящеру, чтобы задобрить языческое божество, в качестве жертвы, — медленно с зевком ответил Лука Матвеевич.

Глаша удивленно взглянула на публициста.

— А случайно не могли и Луизу Генриховну скормить Ящеру-Змею как жертву-невесту?

Литератор Спасский фыркнул.

— Это вы такие детективные выводы сделали только лишь из строк старинной детской песенки? — скривился он.

Сыщик Свистунов неодобрительно покачал головой.

— Глашенька иногда заговаривается, ее фантазии не ограничены, — за спиной он показал ей кулак и первым отправился к мягкому удобному креслу.

Семен пригласил и остальных проследовать его примеру.

— Итак, Семен, я вижу, что от Якова Борисовича мы ничего не добьемся, разумеется, кроме детских песенок, — снисходительно кивнул Глафире господин Спасский, — потому попрошу позволения у вас…

— Сиди-сиди, Яша, под ореховым кустом… под ореховым кустом… где твоя невеста?! Под ореховым кустом… сиди, Яша-дурачок! — громко нараспев вещал Яков Борисович, пуская слюни на стеганое одеяло.

Глаша подняла с ковра закатившийся металлический шарик и подкатила его спятившему барину.

— Под ореховым кустом… под ореховым кустом… — повторял Голощекин.

— Что под ореховым кустом? — тихонько спросила Глаша.

Старик поднял на нее совершенно нормальные здоровые глаза и серьезно ответил:

— Как что? Там моя невеста!

Глафира опешила.

— А откуда вы знаете?

— Мне Луиза сказала, она приходит ко мне по ночам и рассказывает, — прошептал ей барин. — Они мне не верят, но Луиза сама это говорила, смеялась… Под ореховым кустом… сиди, Яша-дурачок! — снова принялся раскачиваться Голощекин.

Глафира медленно поднялась с ковра, на ходу раздумывая над этими словами.

— Я прошу позволения у вас… — продолжал свою фразу Спасский, но Глафира перебила его, выпалив на одном дыхании:

— Позволения у вас осмотреть личные комнаты Луизы Генриховны, где она останавливалась, когда гостила у вас неделю назад, — твердо сказала Глафира.

— Что?! — удивленно воскликнул Лука Матвеевич.

— Что?! Ты чего это?! — еще более возмутился Аристарх Венедиктович.

— Но зачем это вам? — следующий вопрос задал Семен. — И вообще комнаты Луизы Генриховны давно уже убрали, все вымели, вычистили, — неодобрительно покачал головой Семен, — и это неприлично, чтобы мужчины обследовали девичью спальню, — надулся управляющий.