Первая гражданская война в Риме

Неудача под Питаной обернулась для Фимбрии катастрофой. Он не сумел захватить в плен понтийского царя, а затем пожать плоды своих побед и завершить войну, поскольку его опередил Сулла, предложивший царю весьма выгодные условия[1024]. Дарданский мир оказался для царя даже более благоприятным, чем вызвавшее возмущение многих римлян соглашение с Югуртой в 111 г.[1025] Фактически это был союз, если учесть военную помощь, оказанную Митридатом Сулле (Гуленков 1998, 59-60). В сущности, под давлением обстоятельств[1026] будущий диктатор сделал то, о чем говорил Архелай, предлагая ему в обмен на уступки Митридату деньги и корабли, столь нужные для борьбы с марианцами. Как резонно замечает А. Н. Шервин-Уайт, «это предложение, восходящее к мемуарам Суллы, не так глупо, как может показаться»

[1027].

Фимбрия стал первой жертвой Дарданского договора. Он оказался в безвыходном положении, не сумев сделать того, что, как уже говорилось, только и могло оправдать расправу с Флакком и узурпацию командования. Продолжать войну со столь скромными силами, да еще имея в тылу армию Суллы, было опасно. Все это явно не способствовало сохранению им прежнего авторитета у воинов и командиров.

Вскоре Сулла подступил к Фиатирам[1028], где стояло войско Фимбрии, и расположился в двух стадиях от него. Он потребовал от марианского полководца передать ему свою армию, которой тот командует незаконно. Фимбрия отвечал, что Сулла тоже командует точно так же. Воины Суллы стали окружать рвом лагерь фимбрианцев, которые начали перебегать на их сторону[1029]

. Фимбрия созвал сходку и принялся уговаривать воинов не покидать его, но те заявили, что не будут воевать с согражданами, после чего он, как уверяет Аппиан (Mithr. 59.242), бросился им в ноги, чем вызвал у них еще большее отвращение.

Число перебежчиков выросло, и Фимбрия, если верить Аппиану (loc. cit.), стал подкупать командиров, а затем собрал их и потребовал, чтобы подчиненные поклялись ему в верности. Самые преданные из их числа стали требовать поименного принесения клятвы. Но когда глашатай вызвал ближайшего помощника полководца, Нония, тот отказался присягать. Фимбрия обнажил меч и хотел убить его, но из-за всеобщего возмущения не решился. Он будто бы подослал во вражеский лагерь раба, соблазнив его деньгами и обещанием свободы, и приказал ему убить Суллу. Но раб будто бы выдал себя нерешительностью, был схвачен и во всем сознался. Фимбрия пытался вызвать Суллу на переговоры, но тот не явился сам, а прислал к нему Рутилия Руфа[1030], который гарантировал неприятельскому командующему беспрепятственный проход до побережья, если тот хочет отплыть из Азии. В ответ Фимбрия заявил, что «у него есть другая, лучшая дорога», удалился в Пергам и покончил с собой вместе со своим рабом в храме Асклепия[1031].

В этом рассказе следует оговорить несколько моментов. Совершенно очевидно, что он основан на враждебных Фимбрии источниках[1032]. Говорится о попытке подкупа Фимбрией своих подчиненных, но умалчивается об аналогичных действиях Суллы, которые, как мы видели на примере армии Сципиона, в таких ситуациях имели место. Нет полной уверенности и в правдивости истории с рабом, подосланным убить Суллу — это мог быть обычный перебежчик, согласившийся дать нужные его новым хозяевам показания. Наконец, не говорится о такой очевидной причине измены воинов Фимбрии, как заметный численный перевес противника[1033]. (Вопрос о том, была ли в действительности предоставлена марианскому военачальнику свобода передвижения, будет рассмотрен в следующей главе.)

Так или иначе, в результате событий под Фиатирой циннанское правительство постигла катастрофа — оно лишилось единственной боеспособной армии, а также окончательно потеряло все провинции к востоку от Италии, которые стали теперь базой для наступления Суллы на Апеннинский полуостров, начавшегося в 83 г.

САРДИНИЯ И СИЦИЛИЯ

О положении на Сардинии наши сведения крайне скудны. Мы знаем лишь, что её наместником в 82 г. был Квинт Антоний Бальб[1034], претор 83 или 82 г.[1035] Известно, что в качестве претора он чеканил в Риме денарии с победными символами, очевидно, демонстрировавшими решимость марианцев отразить нападение возвращавшегося из Азии Суллы[1036]. Во вверенной ему провинции он это сделать не смог, как и другие марианские военачальники в Италии, Испании, Африке и на Сицилии. Как сообщает эпитоматор Ливия (per. 86), на острове высадился Л. Марций Филипп, перешедший на сторону Суллы и ставший его легатом. Он разбил войско наместника (сам Антоний погиб) и овладел островом[1037].