Первая и последняя свобода

В понимании вопроса творчества нам, возможно, откроется и понимание того, что мы разумеем под усилием. Является ли творчество следствием усилия и сознаём ли мы в тот миг, когда творим? Или творчество — это чувство полного самозабвения, чувство, когда не существует беспорядка, когда абсолютно не осознаёшь движения мысли, когда наличествует только совершенное, полное, богатое бытие? Является ли это состояние результатом тяжёлого мучительного труда, борьбы, конфликта, усилия? Не знаю, случалось ли вам когда-либо замечать, что когда вы делаете что-то легко и быстро — усилия нет, борьба полностью отсутствует; но поскольку наша жизнь состоит по большей части из ряда битв, конфликтов и борений, мы не можем представить себе такой жизни, такого состояния бытия, в котором борьба полностью прекратилась.

Чтобы понять состояние бытия без борьбы — состояние творческого бытия, — надо, несомненно, исследовать всю проблему усилия. Под усилием мы понимаем стремление осуществить себя, стать кем-то или чем-то, не так ли? Вот я — одно, а хочу стать — другое; я — не «то», а должен стать — «то». В становлении «тем» присутствует усилие, присутствует битва, конфликт, борьба. В этой борьбе мы неизбежно озабочены тем, как бы осуществить себя путём достижения цели; мы стремимся к самоосуществлению — в вещи, в личности, в идее, а это требует постоянной битвы, борьбы, усилия стать, осуществиться. Мы приняли, таким образом, усилие как неизбежность; и я спрашиваю: так ли уж она неизбежна, борьба за то, чтобы стать кем-то? Почему существует эта борьба? Там, где есть желание самоосуществиться, в любой степени и на любом уровне, там должна быть и борьба. Самоосуществление — вот мотив, побуждение, которое стоит за усилием; у крупного руководителя, у домашней хозяйки, у бедняка — в каждом идёт битва за то, чтобы кем-то стать, самоосуществиться.

Почему же существует желание самоосуществиться? Очевидно, желание осуществить себя, стать кем-то возникает тогда, когда появляется осознание, что я ничто. Оттого, что я ничто, оттого, что я не самодостаточен, пуст, внутренне беден, я борюсь за то, чтобы чем-то стать; внешне или внутренне, я борюсь за то, чтобы осуществить себя — в личности, в вещи, в идее. Заполнение внутренней пустоты — вот весь процесс нашего существования. Осознавая себя пустым, внутренне бедным, мы боремся за накопление внешних вещей либо за культивирование внутренних богатств. Усилие возникает только при бегстве от внутренней пустоты — бегстве путём действия, путём созерцания, путём приобретательства, путём достижения, путём власти и так далее. Это наше повседневное существование. Я осознаю свою несамодостаточность, свою внутреннюю бедность и борюсь за то, чтобы бежать от них или заполнить их. Такое бегство, избегание или попытка заполнить пустоту вызывают борьбу, распрю, усилие.

А если не делаешь усилия бежать, что происходит? Живёшь с этим одиночеством, с этой пустотой; и принимая эту пустоту, обнаружишь, что наступает то творческое состояние, которое не имеет ничего общего с борьбой, с усилием. Усилие существует только до тех пор, пока мы пытаемся избежать внутреннего одиночества, пустоты, но вглядываясь в них, наблюдая их, принимая то, что есть,

а не избегая его, мы обнаружим, что наступает такое состояние бытия, в котором всякая борьба прекращается. Это состояние бытия — творчество, и оно не результат борьбы.

Но когда возникает понимание того, что есть — то есть пустоты, внутренней самонедостаточности, — когда живёшь с этой недостаточностью и полностью понимаешь её, тогда появляется та творческая реальность, тот творческий разум, который один приносит счастье.