Первая колония

— Ну ладно, женщины! — прогремел Тор. — Решайте свои женские дела. Ишь, без меня меня женят! Вот пойду теперь всем взбучку давать, а то распустились без хозяина!

И Тор с хохотом ушел. Эсса упала на грудь Аргириссе, и теперь обе женщины разрыдались, облегчая душу. А затем Аргирисса сказала:

— Сестра, подготовь мне сегодня же повозку и дай с собой приказ в Ломолинну, чтобы там меня немедленно отвезли в Великий Монастырь. Нужно покаяться и очиститься.

— А после этого?

— Если меня в келью на покаяние не запрут, вернусь сюда.

— Так будет лучше! Вернешься, и свадьбу сыграем.

— Обязательно, если ничто снаружи не помешает. А ты пока занимайся с ним изготовлением ребенка. Не все же ему оружье ковать, пусть богатыря скует! — улыбнулась Аргирисса.

— Теперь займусь! — рассмеялась в ответ Эсса, вспомнив свою песню, которая сложилась у нее, когда душа девушки разрывалась между Тором и Клингором. — Завтра же ночью. А то и запрусь с ним на пару суток в ту же комнату.

И Аргирисса друг взяла лютню и запела:

Искусство любить

Что такое ИСКУССТВО ЛЮБИТЬ?

Как расскажешь и как покажешь?

Можно многому научить,

Разложить и соединить.

Чаровством и вином опоить.

Но как сердцу любить прикажешь?

Растопить суметь лед обид.

Исцелить боль потерь и падений.

Возродить живительный миг

В сердце, мертвом почти от крушений.

Всю себя Ему посвятить,

Вот что значит ИСКУССТВО ЛЮБИТЬ!

Загореться душой заставить,

Куролесить, куражиться вновь!

И на лодке страсти отчалить

В океан под названьем Любовь.

Где роскошным волнам отдаться

И в объятиях солнца купаться.

Что такое ИСКУССТВО ЛЮБИТЬ?

Это время про время забыть.

Наслаждений вволю испить,

И к галактике дальней уплыть.

Где летать и мечтать, и общаться.

И, рождаясь вновь, преображаться.

Что такое ИСКУССТВО ЛЮБИТЬ?

Проводить Его до порога,

Обновленного. Благословить,

Пожелать счастливой дороги,

И за все с легким сердцем простить,

Чтобы снова жить и творить!

(Несущая Мир)

В своей комнате заливалась радостными слезами рабыня Ангтун, которая слышала начало разговора, а потом получила жаркий поцелуй от хозяина, быстрым и энергичным шагом отправлявшегося вершить накопившиеся за время его душевной болезни дела.

Словом,

Растерян ум мой.

Что у одних хорошо,

Срам для другого.

Не заподозришь,

Как тебя понял чужой.

Глава 14. Стрижка стригалей

Царь Атар немедленно пересел на коня, как только корабль пришел в Дилосар. Дела на севере не терпели отлагательства. А на востоке он был уверен, что Урс легко сдержит в отстроенной и улучшенной крепости ссарацастрское войско неделю или дней десять. А там ссарацастрцы сами уйдут, когда получат вести о вторжении с моря Агаша и двух княжеств. Царица осталась в Дилосаре, а сына-наследника царь направил на юг с сотней граждан и двумя сотнями прочих воинов: он должен был на всякий случай отражать возможные попытки ссарацастрцев совершить набеги по узким тропкам, на которых сохранились еще ловушки Древних, или вдоль злого леса, в котором укрывались выжившие Древние. Заодно нужно было привести к покорности деревни обычных людей и расселить по ним дворян и граждан.

Основная часть женщин и детей обосновалась временно в Арканге, который выглядел наиболее защищенным. Но Кисса, Ириньисса и еще четыре гетеры демонстративно поскакали вслед за царем, желая быть свидетелями славной битвы и немедленно вознаградить ее героев. Остановить этих женщин царь по обычаям Империи не мог, и ему осталось уговаривать их вернуться назад. Это ему не удалось, и в ночи он прискакал к лагерю своих войск с весьма оригинальной свитой.

Первое, что он спросил: идут ли уже степняки? И получил ответ, что, судя по всем признакам, через денек двинутся и денька через четыре будут здесь. Стычки разъездов происходят регулярно, но и та, и другая сторона осторожничают, и, к счастью, пока есть только раненые. Но, к сожалению, кажется, не убито ни одного степняка и как пленные захвачены только несколько слуг-пастухов.

Успокоенный, царь улегся поспать хоть несколько часов, наказав разбудить себя на рассвете.

Однорукий барон, оставив небольшой гарнизон в укреплении Аякар, рядом с озером Ая, стремительно двинулся на лазанскую долину. В первой же деревне Чкуасали к нему вышли старейшины, увидев впереди отряда знакомых лазанцев, по поводу которых пустили слух, что они зверски убиты.

— Почему вы с врагами? — прямо спросил самый старый, абсолютно седой, но стройный и крепкий, горец. Чкимтонду было уже сто солнечных лет, то есть почти сто тридцать священных.

— Они оказались смелыми воинами и благородными недругами. Наши павшие бойцы похоронены с честью, их оружие и ценности везут на ослах за нами, а мы решили служить настоящим мужчинам, а не этим недоноскам, которые все время ссорятся между собой, а от настоящих воинов бегают, как зайцы. Небось, они говорили, что нас кастрировали, а затем разрезали на куски?

— Такие слухи ходили.