Первая колония

— Лежи спокойно и не трать силы, мой герой, — улыбнулась юная целительница и вновь ушла в целительный транс.

Битва ожесточилась. Яра была уже вся в синяках, но судьи не удаляли ее с поля битвы, считая раны некритическими. А охранница должна быть готова умереть за своего господина в любой момент и драться даже со смертельными ранами, которых у нее уже насчитали две (естественно, условно). После того, как будут залечены реальные раны, за каждую смертельную рану участник битвы подлежал хорошей порке, чтобы было неповадно пропускать такие удары в настоящей битве. Так что Яре предстояло две порки. Лир был почти без ран. Линс имел несколько легких ранений и одно средней тяжести, но из битвы его пока не отзывали, хотя повели условный отсчет потери крови.

Пока что все шло нормально. Никто не был убит либо покалечен. Но ведь почти каждый год такое случалось, и все с волнением ждали, кого же в этом году Судьба выберет в качестве жертвы, чтобы укрепить дух остальных. Наставник Крон закончил внутренний отсчет потери крови и начал говорить: "Линс Кристрорс потерял…"

Азарт битвы привел Линса в состояние почти экстаза. Он чувствовал, что в этой тяжелой битве их армия начала побеждать, у него открылось второе дыхание, и он бешено атаковал соперников с красными повязками, выкрикивая боевой клич Колинстринны: "Металл и честь!" Тут он услышал свое имя и немного отвлекся.

Суй Лорикин, из красных, наоборот, вдруг почувствовал ледяное спокойствие. Голова его стала абсолютно ясной, он видел удары вперед на пару мгновений, не видел и не слышал ничего, кроме происходящего на поле битвы. Он даже не выкрикивал военный клич, чтобы не нарушить сосредоточение. Такое состояние, другую форму боевого азарта, ему специально тренировал военный наставник, потому что она встречается реже. Лорикин заметил, что Линс открылся для него, и точно ударил ему копьем в висок. Это была критическая смертельная рана, и противник будет уничтожен. Но копье, оказывается, уже надломилось, оно сломалось и острый конец надлома вошел глубоко в мозг Линса. Хлынула кровь, и Линс сел на землю. Бойцы отодвинулись от раненого, давая возможность унести его с поля битвы. Тор хотел было броситься к сыну сам, но это было бы недостойным поведением, и он, с подламывающимися ногами, но каменным лицом, дождался, пока Линса вынесли. К нему сразу наклонились доктор Винг Тирронс и Эсса.

— Рана очень тяжелая, но не обязательно смертельная, — подошел в Владетелю Вингс через пару минут. — Если сейчас лечить, он, вероятно, выживет.

— А насколько вероятно, что он останется калекой? — уже с ожиданием непоправимого в душе, но твердым голосом спросил Тор.

— Очень вероятно, — ответил доктор таким тоном, что стало ясно: шансов на полное выздоровление почти нет.

Тор понял, что настал момент ему показать всем, как выдерживают такой удар Высокородные. Он подошел к сыну, сидевшему на земле. Поскольку лежать ему было бы хуже, ему быстро сделали валик под спину и посадили. Отец взял его за руку и сказал:

— Сын, ты героически сражался. Твоя армия побеждает, и ты внес огромный вклад в ее победу. А теперь тебе надо принять главное в твоей жизни решение. Желаешь ли ты стать монахом?

Линс понял, что за вопрос ему задали. И ответ вырвался у него спокойный и непреклонный:

— Я хочу умереть воином.

— Тогда я зову священника, а тебе присваиваю чин десятника и награждаю золотой пластиной за храбрость, — сказал Тор, ожидавший такого ответа, но не желавший его.

К Линсу подошла мать, колени у нее подогнулись, она обняла сына и омочила его грудь слезами. Немного слез ей можно было себе позволить, но не истерические рыдания, которые лишь смутили бы дух уходящего. Говорить она ничего не говорила, а лишь гладила своего уходящего сына, не обращая внимание на то, что ее роскошный наряд заливает кровь. Мысли у нее путались:

Я сильная! Я все должна стерпеть!

Я мать! Мой мальчик должен умереть,

И осознать мне это ТАК невыносимо!

Но я должна для общества вести себя картинно,

Хотя мне в голос хочется рыдать, скорбеть…

А вслух она произнесла:

Ты наш герой! Ты настоящий воин!

И лучшей участи на небесах достоин!

Как стойко держится любимый мой сынок,

Хотя смертельно ранен он в висок.

И снова мысленно:

Я на коленях перед ним теряю все надежды…

И кровь его надолго сохранят мои одежды.

(Несущая Мир)

Тем временем Яре наконец-то нанесли критический удар, и ее удалили с поля битвы, на котором остался Лир и трое соперников. Но двое из них оказались выведены из строя: один точным ударом Лира, а второй отсчетом потери крови. И все свелось к поединку Лира и Суя. Суй, у которого теперь тряслись руки от сознания, что он только что убил на самом деле, был моментально повержен. Синие победили в тяжелейшей битве.

Яра бросилась к брату. Ей, как рабыне, можно было поплакать более откровенно. Она с рыданием бросилась к ногам Линса, обняла их, не обращая внимание на боль в своих многочисленных ушибах и ранах, поцеловала и заговорила:

— Прости меня, брат! Я охраняла лишь братца Лира и совсем забыла о тебе. В твоей смерти есть и моя вина.