Первая колония

— Кирс Атарингс твердой рукой правит на острове. Пару недель назад попытались сунуться пираты, сразу три корабля. Твое величество ведь знает, как наместник их ненавидит. Он собрал всех ихлан и старков, а меня заставил идти на моем корабле и по сигналу атаковать пиратские. Это было бы безумием, если бы пираты не бросили их почти без охраны: все помчались на берег убивать и грабить. Так что теперь у нас четыре корабля. А когда на пиратов, которые собирались садиться в лодки и отбивать корабли, бросились со всех сторон ихлане и старки, они просто обделались и посдавались. Я сам видел их грязные тела и чувствовал вонь от них. Атарингс всех капитанов, боцманов и квартирмейстеров распял на рамах. Так что местные вырожденцы со всего острова сейчас ходят к столице и издеваются над теми, которых они всю жизнь до смерти боялись. Однако как отвратительно жестоки эти добренькие и мирные людишки, когда у жертвы нет возможности сопротивляться!

— Ну а остальных пиратов Кирс на колы посадил?

— Да ты что, государь! Он человек расчетливый, и ему очень понравилось, как с пиратами поступили миногаи. Он их всех кастрировал и обратил в рабство. Некоторых у нас уже купили заезжие купцы, а остальных распродал за символическую цену старкам острова.

— Какие потери в битве?

— У старков двое легко раненых. Ихлан погибло трое.

— Прекрасно! Три горца за три корабля! А как поступил наместник с гребцами?

— Свободных гребцов всех в рабство обратил, кроме тех, которые в битве на нашу сторону перешли. Рабов он спросил в первую очередь: кто из них граждане Империи? А затем: кто желает служить в войске? Вышла половина. Остальные так и остались рабами, этим же наместник велел раздеться и без оружия сражаться с ихланами. Те на них бросились с деревянными мечами и дубинками и начали как следует колотить. Кто не струсил, не сбежал, сопротивлялся, тех взяли в армию. А остальные пошли в рабство к людям. Даже бывшие граждане Империи. Они кричали о своем гражданстве. Атарингс ответил им, что они не в Империи и нужно доказать, что ты не вырожденец и достоин гражданства. Вот тех граждан, кто выдержал битву, сразу сделали гражданами Лиговайи и дали им по деревне на троих. Один от смердов отказался и сразу свою лавочку завел, наместник ему ссуду дал без процентов. Так что у нас десять новых граждан прибавилось.

— А кто они?

— В основном рыбаки и купцы. Семь валлинцев, два хирринца, один старк.

— Неплохо! А как горцы, приняли новых воинов?

— Приняли! Правда, сразу же поставили их на место: вы доказали, что можете сражаться вместе с нами, но пока вы не побывали в боях, вы низшие, будете выполнять самую грязную работу воинов и слушаться нас, высших. Ихлане не желают ни слова говорить на местном языке, пытаются перейти на старкский и сейчас говорят на какой-то невообразимой смеси валлинского пиратского, агашского и ихланского с примесью старкских слов.

— Это уже неплохо! Но я не услышал, что Кирс освободил тех, кто пошел в воины.

— А ты позабыл, царь, что он ведь и ихлан не освободил? Разве лучше, если они будут слугами либо смердами? Жениться им все равно нельзя, а детей они очень активно делают по всему острову. Скоро у всех местных баб и девиц будут большие животы. А потом как народится детишек… Так что воины у нас — царские рабы.

— Ну это славно! А что еще?

— Уже три раза заходили торговые корабли. Один раз агашские, два раза из местных царств.

— Поздравляю! Вы там неплохо держитесь!

— С чем поздравлять? У меня всего один приказчик остался и один бывший слуга. Остальные уже свои лавочки завели.

— А ты хотел быть единственным торговцем на острове? А как им так быстро удалось?

— Они приходили в лавку к вырожденцу, смотрели на него повелительными глазами, и он добровольно отдавал им себя и семью в слуги, лавку во владение, а дочь в наложницы. Никому даже грозить не пришлось. Слабые души!

Но кое-что в рассказе насторожило царя и особенно его мудрую царицу. На острове совсем нет гражданского слоя. Лишь господа, рабы и слуги из местных, которые еще хуже рабов. Добавились в граждане валлинцы, а ведь валлинский язык и так туда проникал. Неясно, удержится ли остров надолго и останется ли он старкским по культуре. Убей человек двадцать граждан, и все…

Через две недели после возвращения царя флот снялся с якоря и пошел дальше на восток. Начался последний переход.

Словом,

Часто святоши

Страшных подонков вредней.

За пустосвятством

Черные души

Прячут жестокость и ложь.

Глава 10. Ненасильник Аориэу

Вернемся на двадцать солнечных лет назад, когда на Юге про старков ходили только смутные слухи, а республика Ненасильников казалась процветающей и вечной.

На юге республики рос густой лес, куда обычные люди не очень-то заходили. В этой чаще расположились четыре деревни Древних. Все вокруг них было обложено коварными ловушками, а звери порой встречали чужаков почти как бешеные.